Лена Берсон

Ирина Роскина: «Заболоцкий считал, что при детях не разговаривают»

03.11.202215 962

Сегодня исполняется 95 лет со дня рождения Натальи Роскиной (3.11.1927 — 1.11.1989) — специалиста по А.П. Чехову и А.С. Суворину, человека, жизнь которого была абсолютно литературоцентрична. В литературном мире она знала всех, и все знали ее: Наталья Роскина работала секретарем у Чуковского, дружила с Ахматовой, Заболоцкий посвятил ей несколько замечательных стихотворений из цикла «Последняя любовь». Мемуары Натальи Александровны о поэтах опубликованы в ее книге «Четыре главы» в 1980 году в Париже в издательстве «YMCA-Press». В годы перестройки отдельные главы были перепечатаны в советских...

Не представляю, как там она живет

28.11.20215 117

Белый день как для паспорта скошен, Чем его в сентябре ни бели. Видишь, Господи боли мой, кошку? Не боли у неё, не боли. Мне, конечно, хотелось бы знака, Чтобы сразу поверить в него. Видишь, Господи боли, собаку? Не боли у неё ничего. Мой не более чем чей угодно, Мошки, мышки, собаки, кота, Воздух льётся, как минимум, льготный. Жизнь как максимум не прожита. И пока ни покоя, ни воли, Из веселья — тепло и тряпьё, Видишь, Господи, женщину Олю, (Иру, Лену), помилуй её. По ошибке прими за кого-то, Кто обманчиво прочен на вид. Утром зябко, вставать неохота, И квартира, как сердце, болит. Где...

Мама, я на войне, позвоню потом

02.11.20206 864

Прожив сто лет не там, захлебываясь тьмой Отчаянной зимы, уже сыгравшей в ясли, Она летит домой, Где астры на сносях и георгины гаснут, Где распирает плод гранатовая вязь, Где виноград горчит переизбытком сока, Где закипает жизнь, на солнце пузырясь, Как речь пророка. — Когда придешь опять? — Когда-нибудь потом! Простым карандашом заточен каждый купол, Но что такое дом, Когда он как дитя накормлен и искупан? Он пахнет молоком, лукав и уязвим, То трет рукой глаза, то куксится легонько, Но правда без него была б не то, что с ним — Не слишком горькой. — У нас пожар! — Пожар? — У нас война! —...

Речь в моей голове

04.10.20192 878

Мышкин идет на Витебский, едет в Пушкин. Пушкин идет на Щелковский, едет в Мышкин. Выйдешь из дома — слежка, войдешь — прослушка. Книжку откроешь, тянет открыть винишко. Риттер фон Герстнер в куртке из рыжей кожи, Прямо заметил: «Сколько ни гонорейся, Но я страны не знаю другой такой же, Где бы тянуло так же прилечь на рельсы, Мягкой щекой прижаться к стальной подушке». Как, замирая в страхе узнать знакомых, Мышкин, качаясь в тамбуре, едет в Пушкин. Пушкин, теряя шапку, бежит к парому. Надо уехать, чтобы куда подальше. Чтоб никого не встретить,...

Мы жили в том доме

26.06.20184 616

Мои корабли лавиро… лавировали, не выла… Не выловили налима, не вычерпали сокровищ. Доели остатки снеди, довыпили все, что было, Приплыли назад пустыми, пусти, говорят, укрой уж. У нас, извини, что матом, б/у кормовая мачта, Борта прилипают к ребрам, а вместо огней — окурки. Как, помнишь, срывались следом за спичкой, корой, бумажкой, По черной воде трамвайной, цепляя за ветки курткой? Уже коченели руки, ощупывавшие берег, Уже паруса ложились под мартовскую опару, Не видя "Святого Павла", уже задыхался Беринг, От хвои до канифоли, от мела до скипидара. Фрегаты мои-огарки,...

Яко дым исчезает

24.08.20173 707

На воздухе зачерствелом кочевник рисует крест. Изнанка сырой стоянки поземкой иссечена. Отара горизонтально уходит из этих мест, И точно по вертикали спускается к ней весна. Внизу меловая пропасть, а солнце, известно, над, Темнеет река от света, от ветра гремит бидон. Становится символ веры системой координат, Где в точке пересеченья построится слабый дом. Оставьте дурные вещи, что были давно мертвы, Тому, кто войдёт и станет хозяином и жильцом. Кочевник ведом овцою, ведомы звездой волхвы По тонкой оси тревоги, на дальний восток лицом. Мы вышли с таких окраин, где небо всего черней, Покорно...

Ольга Смагаринская

Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»

Павел Матвеев

Смерть Блока

Ольга Смагаринская

Роман Каплан — душа «Русского Самовара»

Ирина Терра

Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»

Ирина Терра

Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»

Елена Кушнерова

Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже