литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»

[email protected]

Анна Гедымин

Вера в счастье

22.11.2023
Вход через соц сети:
13.08.20165 081
Автор: Игорь Джерри Курас Категория: Литературная кухня

О вопросе искренности в искусстве

Послесловие к книге Анны Агнич "Девочка в окне"

 

Меня давно интересовал вопрос искренности в искусстве. И особенно, искренности в литературе, где строительным материалом является слово. Слово, которое, как известно, иногда и «врать готово», а иногда вылетает из клетки потаённого мира и живёт себе как хочет, и не поймаешь.

Что есть искренность литературного текста? Возможна ли она? Ведь мы не просто пишем — мы придаём нашим текстам определённую форму, которая отвечает нашему художественному вкусу, нашему эстетическому опыту, нашему пониманию того, что художественно, а что не очень.

Как же может быть искренней последовательность слов, выстроенная автором согласно каким-то продуманным планам, выверенным инверсиям, рассчитанной динамике развития? Ведь искренность — это в какой-то степени безыскусность. А литературный текст, прежде всего, произведение искусства с множеством сложнейших задач, решение которых требует скорее напряжения ума, чем душевного порыва.

Поэт пишет четыре строчки (сильные, яркие, мудрые), а потом дописывает предыдущие восемь-двенадцать «подводящих» строк, конструирует, соединяет их с уже написанной концовкой, шлифует стыки, маскирует швы и получает стихотворение. Но искренна ли такая конструкция? Почему она задевает сердце? Трогает душу?

Я нашёл для себя ответ на этот вопрос в театре, в актёрском мастерстве. Может ли быть искренним актёр, говорящий чужие слова? Хороший актёр меняет роли, а мы верим, что он меняет жизни — искренне верим страданиям, любви, счастью и трагедиям этого человека — на сцене ли, на экране — повторяющего чужие слова. И мы забываем, что это сцена, что это игра, и видим жизнь, в которой «дышат почва и судьба», и не сомневаемся в искренности этого дыхания.

Так, видимо, и в литературе.

Герои Анны Агнич — первоклассные артисты. Они живут своей жизнью. Выйдя «из-под пера» Анны, они выходят и из-под её контроля. С первых же строк забываешь, что герои говорят и делают то, что предписал им автор. Развитие сюжета захватывает, диалоги звучат живыми голосами; цвета, запахи, краски проступают так реально, как это бывает только во сне, пробудившись от которого и сам уже не знаешь: проснулся ли ты на самом деле, или, наоборот, заснул, а увиденный сон и был явью. Да и в самих рассказах сны перемешаны с явью, грусть с иронией, реальные миры с параллельными. Удивительный ритм, динамика этого театрального действия на бумаге говорит не только о хорошей игре актёров, но и о замечательной работе режиссёра, просчитавшего каждую сцену с удивительной точностью, с таким мастерством, что мы не видим, не замечаем этой просчитанности, а видим жизнь. И свет падает на сцену, на декорации так, что забывается их условность. И музыка вступает там, где должна вступить — и звуки её не отвлекают, не огорашивают, а входят верно и смешиваются с голосами и звуками — и слышим жизнь.

Так вот где разгадка! Искусство искренно тогда, когда в нём есть жизнь — когда эта жизнь узнаваема, когда она вызывает сочувствие, сопереживание. Позволяет соизмерить свою непридуманную жизнь с этой придуманной, сценической, «бумажной» жизнью — и понять, что они абсолютно созвучны, как зеркальные отражения.

Рассказы Анны Агнич искренни именно такой удивительной созвучностью, сопереживанием. Невозможно сопереживать искусственной жизни. Сопереживание требует равенства. И читатель находит равенство между жизнями героев Анны Агнич и своей собственной жизнью потому, что верит их искренности.

Но как это выходит? Я думаю, что это происходит тогда, когда сам автор искренне верит в реальность своих героев. Для автора они живут абсолютно реальной жизнью ещё до того, как он только начал задумываться над воплощением своих замыслов. Так Пигмалион видит уже ожившую Галатею в ещё бесформенном куске слоновой кости и только помогает ей выйти наружу живой женщиной. («Под перстом нажимающим жилы забились…» Овидий «Метаморфозы».) Талант литератора, на мой взгляд, заключается именно в том, чтобы оживить для нас этот мир, пока ещё живущий только в воображении рассказчика. И чудо литературы начинается тогда, когда эта искренняя вера художника в реальность его фантазии достигает наивысшего предела, после которого рождение героев настолько естественно, что в реальность их жизней начинает верить не только автор, не только читатель — но и сами ожившие герои.

И вот это, на мой взгляд, самое удивительное, что только может сделать писатель.

Анне Агнич это удаётся так, как редко удаётся кому-то ещё.

 

Рассказ "Ластик" из книги Анны Агнич "Девочка в окне"

 

Игорь Джерри Курас — поэт и прозаик, родился в Ленинграде, с 1993 года живет и работает в США. Произведения Игоря публиковались в периодических изданиях и альманахах России, Украины, Канады, Германии, Израиля, США. Игорь - автор четырех поэтических сборников "Камни/Обертки", "Загадка природы", "Не бойся ничего", "Ключ от небоскрёба", книги сказок для взрослых "Сказки Штопмана" с иллюстрациями Надежды Репиной и книги с детским стихотворением "Этот страшный интернет" с иллюстрациями Ирины Терры. Его стихи переведены на иврит, английский, украинский и немецкий языки.

13.08.20165 081
  • 11
Комментарии

Ольга Смагаринская

Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»

Павел Матвеев

Смерть Блока

Ольга Смагаринская

Роман Каплан — душа «Русского Самовара»

Ирина Терра

Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»

Ирина Терра

Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»

Елена Кушнерова

Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже

Эмиль Сокольский

Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца

Михаил Вирозуб

Покаяние Пастернака. Черновик

Игорь Джерри Курас

Камертон

Елена Кушнерова

Борис Блох: «Я думал, что главное — хорошо играть»

Людмила Безрукова

Возвращение невозвращенца

Дмитрий Петров

Смена столиц

Елизавета Евстигнеева

Земное и небесное

Наталья Рапопорт

Катапульта

Анна Лужбина

Стыд

Галина Лившиц

Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder

Борис Фабрикант

Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»

Марианна Тайманова

Встреча с Кундерой

Сергей Беляков

Парижские мальчики

Наталья Рапопорт

Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи

Уже в продаже ЭТАЖИ 1 (33) март 2024




Коллектив авторов Самое важное — в нюансах
Галина Калинкина Текст найдёт писателя и задушит
Михаил Эпштейн Зияние, или Заклятие кистью
Николай Грозни Признак Будды
Юлия Медведева Роман с Индией
Александр Курапцев Кумаровские россказни
Ефим Бершин С чистого листа
Дмитрий В. Новиков Волканы
Марат Баскин Жили-были
Павел Матвеев Встреча двух разумов, или Искусство парадокса
Ефим Бершин Чистый ангел
Наталья Рапопорт Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи
Алёна Рычкова-Закаблуковская Взошла глубинная вода
Анна Агнич Та самая женщина
Юрий Анненков (1889 – 1974) Воспоминания о Ленине
Елизавета Евстигнеева Яблочные кольца
Владимир Гуга Миноги с шампанским
Этажи Лауреаты премии журнала «Этажи» за 2023 год
Галина Калинкина Ольга Балла: «Критика — это служба понимания»
Михаил Эпштейн Лаборатория чувств. Рассказы о любви.
Наверх

Ваше сообщение успешно отправлено, мы ответим Вам в ближайшее время. Спасибо!

Обратная связь

Файл не выбран
Отправить

Регистрация прошла успешно, теперь Вы можете авторизоваться на сайте, используя свой Логин и Пароль.

Регистрация на сайте

Зарегистрироваться

Авторизация

Неверный e-mail или пароль

Авторизоваться