Впервые в мире публикуется автобиография Иисуса Христа. Его исповедь. Она проливает свет на события, которые случились в Палестине две тысячи лет назад и легли в основу Евангелия — наиболее читаемой книги в истории человечества. Учитель сам, ничего не скрывая, рассказывает о себе.
Олег Зоберн — писатель, лауреат литературных премий "НОС" и "Дебют". 

Купить книгу

Читать первую главу в "Этажах"

Автобиография Иисуса Христа, рецензия Татьяны Щербины

Прочитать этот роман можно двумя способами.

Как представление о ежедневной жизни человека Иисуса, который чувствовал в себе призвание, силу — какие, точно не знал, часто сомневался в себе, иногда — в существовании Бога, но до момента распятия и последующего исчезновения-воскресения, был просто человеком. Врачом, чудодеем, учителем, посвященным, проникавшим в суть мироздания, поскольку мог раскрывать буквы иврита как сущности.

Как жил прежде, да и всегда живет молодой человек, который хочет и мог бы изменить мир? К церковным поучениям о том, что жить надо в браке, заверенном священником, любить власть, ходить по струнке — жизнь Иисуса не имеет никакого отношения, даже по четырем канонизированным Евангелиям. Остальные свидетельства были отвергнуты в 4 веке н.э., т.е. спустя три века после жизни Иисуса, а собственно документов нет вообще. Потому можно фантазировать — на основе имеющихся текстов. В романе Зоберна Матфей повсюду сопровождает Иисуса, делая записи на любом клочке, который подвернется под руку. Иисус как-то посмотрел и счел, что это не хроника, а вымысел.

Читать книгу Зоберна как одно из представлений о жизни молодого человека Иисуса не вполне верно, если дочитать ее до конца. За Йесусом, как он здесь транскрибирован, началась охота, и он решает уйти под покровом ночи, чтоб его не схватили. Увидев себя во сне вороном (а до этого был сон, где он видел себя львом, оба сна — переломные моменты в его жизни), он подлетает к трем крестам, на одном из которых он распят. И это кульминационный момент выбора: стать богом или продолжить человеческую жизнь. И он выбирает жизнь.

Зоберн повторяет лишь несколько сюжетов Евангелий, трактуя их совершенно иначе. Замечательный эпизод, когда Йесус излечивает прокаженного. «Я положил руку на его лысую грязную голову с шелушащейся кожей, закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, сосредоточился и увидел душу прокаженного — она напоминала свиток папируса, горящий с одного конца голубым огнем. Усилием воли я развернул этот свиток и попытался прочитать. Многие слова были утеряны. Я мысленно дунул на него, огонь побледнел и погас, а голова прокаженного под моей рукой дернулась». И по всему тексту проходит тема проникновения Йесуса в алфавит, из которого состоит священная книга, Тора, текст которой и есть свернутое в свиток мироздание. Он способен проникнуть в шифр Бога, вот почему он не просто одаренный человек, а человек, наделенный божественными возможностями.

Представить себя в качестве Бога он, разумеется, не может и помыслить, поскольку в иудаизме Бог один, хотя в некоторых случаях Иисус вступает с ним в противоборство. Как и в случае с прокаженным — «Тень Бога, поедавшего его, послушно брела за ним, как на привязи. Бог уже не мог обходиться без этого прокаженного, а прокаженный — без меня». Но предмет его атак — священники, которые извращают Писание, сеют в стране страх и хаос, а храм превратили в торговый центр. Не нравится Йесусу и царь Ирод, и римские наместники, а к самому факту римской оккупации он относится, скорее, философски.

Йесус творит чудеса, но только одним способом — проникновением в божественный язык и умением изменить буквы. Это не дано больше никому, и эти чудеса Зоберном придуманы. Зато классические евангельские — вроде превращения воды в вино — поданы вполне саркастически. А сюжет, когда Иисус накормил тысячи людей двумя рыбами и пятью хлебами вовсе отсутствует. В остальном же Йесус ведет жизнь вполне человеческую. Он бродяга, у него нет дома, и он постоянно ищет ночлег, он нищий и живет на подаяние, а богатому торговцу не возвращает долг, он любит выпить вина, покурить киф, однажды, в момент полного безденежья, пришлось даже поторговать им, перепродавая его римским солдатам. Он вступает в связь с разными женщинами, встречающимися на его пути, а с одной, Марией Магдалиной, остается до конца. То есть он живет, как жил бы любой молодой человек на его месте в предлагаемых обстоятельствах. Искусство врачевания он осваивает постепенно, достигая в нем огромного мастерства. Как Учитель, хорошо знающий Писание, греческих и римских авторов, он тоже совершенствуется, хотя «всенародную славу» ему приносит совсем другое.

Он воскрешает Лазаря, но не тело безнадежно умершего человека — он создает Голем, подобие Лазаря из глины и тряпья, и оживляет его. Это, вообще-то, его личный провал, поскольку Писание не велит создавать големов, но на кон было поставлено его честолюбие: либо докажи, что ты чудодей, либо тебе больше не будут верить чужие, а значит, позже, и свои. А ему нужно вернуться в Иерусалим героем. Да, он хочет славы победителя, но у него есть и оправдание: «Я подарил людям надежду, и пусть она была из глины и тряпок — толпе этого достаточно. Тот, кто управляет надеждой, управляет миром». Но когда ему предоставляется возможность «взойти на Олимп», он ее отвергает. «Его первосвятейшество хочет заключить с тобой сделку. Завтра утром он будет выступать перед народом с торжественным словом по случаю наступления Песаха. Он предлагает тебе тринадцать ауреусов за то, чтобы ты вышел вместе с ним к людям и призвал к покаянию всех проповедников Израиля. Ты должен убедить их вернуться в лоно Закона, принести жертвы в храме и перестать морочить людям головы. Прежде всего ты должен усмирить этим тех, кто выдает себя за Йесуса», - говорит ему посланник Каиафы. Людей, выдающих себя за Йесуса, набралось достаточно, и Йесуса это страшно раздражает, но он не покупается даже на такую важную для себя выгоду, не говоря о деньгах, в которых остро нуждается. Матфей уговаривает согласиться. Он отвечает отказом. И с этого момента понимает, что теперь его просто убьют.

Представим себе хоть Йесуса, придуманного Зоберном, хоть Иисуса из канонических Евангелий в современном мире — где угодно, предположим, в России — все было бы похоже, может, расстреляли бы (вместо распятия, которое больше не практикуется), может, посадили, может, просто оболгали и облили зеленкой.

Один чисто евангельский, но противоречащий «христианской морали», мотив возникает у Зоберна именно в евангельской интерпретации. Любой христианин согласится с иудейской заповедью почитания родителей и вряд ли согласится с приводимыми словами Иисуса: «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот Матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат и сестра и матерь» (от Марка, 3:31-35). И еще: «Не думайте, что Я пришел принести мир на Землю; не мир пришел Я принести, но меч; ибо Я пришел разделить человека с отцем его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его» (от Матфея, 10:34-36). По крайней мере, церковь твердит о «семейных ценностях», «священных узах брака», то есть, полностью противореча мнению основоположника. Мнение простое: родство (столь важное в иудаизме) — ничто, важна идейная близость.

Йесус в книге Зоберна несколько раз упоминает мать (Богородицу) весьма нелицеприятно и, уйдя из дома скитаться, больше с ней не видится. Это одна из «скандальных» тем книги, взятая непосредственно из канонического источника. Остальные — фантазия автора (как по мне, так многовато секса, и не только у Зоберна, но во многих сегодняшних книгах, повествующих об истории, как у Литтелла в «Благотворительницах», у Кена Фоллетта в трилогии о ХХ веке и др.), впрочем, имеющего богословское образование.

Книга Зоберна побуждает к ответам на вопрос о вере. Если распяли — Бог, если Бог, то монах, и «всё человеческое» ему чуждо. Если остался жив, уехал из Иудеи, завел детей, например — то уже не Бог? Цивилизация, называемая христианской, как бы то ни было, существует уже много веков, правда, в первые двенадцать-пятнадцать (в зависимости от страны) — это провал в варварство, на обломках предыдущей, римской, цивилизации.

Еще вопрос: христианство — монотеистическая религия, но богов насчитывается как минимум три — Бог-отец, Иисус (Бог-сын) и Богородица, также почитаемая как богиня. Не говоря о сонме святых, которым молятся. В некотором смысле это повторяет греческий и отчасти повторяющий его римский Пантеон: есть множество богов, полулюдей-полубогов, титаны, гиганты, хотя есть и верховный бог Зевс (Юпитер). И тут уже вопрос терминологии, как их называть, но суть от этого не меняется. Триединство (Отец, Сын и святой Дух) все же не отвечает на вопрос о том, трехлик, трехглав ли Бог, или Бог-отец остался как отдельная сущность? В иудаизме невозможны изображения Бога, который строго один, и для общения с ним нет посредников, которым можно было бы молиться, Бог непостижим, непредставим и неименуем. В христианстве все изображены в человеческом облике (как и боги Панетона), и Христос изображается совершенно иначе, чем Бог-Саваоф. Ученые не раз пытались реконструировать портрет реального Иисуса, он выходил иной, чем на иконах, фресках и в скульптурах. Но верующему важен не подлинный Иисус, а «сладкий»: красивый, безупречный, идеальный. Что никак не мешает лицезрению его в страшных муках распятия и восхищению тем, что тело его вознеслось на небо, воскресло.

Божественная сущность, понятно, была и есть, она не подвержена ни смерти, ни воскрешению. Все мотивы чуда (непорочное зачатие, воскрешение из мертвых, вознесение на небо) есть и в древнегреческом Пантеоне, но соединение римской доктрины с иудейской (и отчасти египетской) в христианстве переформатировало и глобализировало представление о мироздании, придав ему новую ноту — скорби и страдания. Страданий невыносимых, но преодолимых бессмертием.

В сущности, вера — главное, чем руководствуется человечество и каждый в отдельности. Это хорошо показывают бесконечные споры и дискуссии: у всех есть свой набор доказательств, и свою веру если кто и сдаст, то либо потому, что разочаровался в ней, либо если она начинает угрожать здоровью и жизни. Мученики за «взгляды», за свою веру, тоже не перевелись.

Вера в то, как возникла жизнь, в подлинность видимого мира или, напротив, в то, что «все не то, чем кажется» - это все равно вера, а не безоговорочное знание. Но вера в узко-религиозном смысле — это именно неколебимый канон, со своими правилами, обрядами, способом прочтения основополагающих текстов и визуальным рядом. В «Автобиографии Иисуса Христа» автор попытался вернуть позднее «религиозное» во всегдашнее «человеческое», где вера и Бог присутствуют вне канона, в «свободном плаванье».

Второй способ прочтения книги Олега Зоберна такой: как все происходило бы, как жил бы современный молодой человек, окажись он на месте Иисуса? Тут были бы захватывающе интересны личные тексты. Как тест. Скажем, если я попробовала бы вжиться в этот образ, представить себя в предлагаемых обстоятельствах, когда отступать некуда — надо превратить воду в вино и далее по списку? Не просто так — липовые чудеса: посмотрел на воду, как Чумак, а она уже и вино. А показать механизм, которым бы воспользовался лично ты. Зоберн дает свою версию, я бы дала другую.

У Зоберна Йесус — это не сам автор, вживающийся в образ, а скорее, некий обобщенный молодой человек нашего времени. Он чувствует в себе божественное призвание, но ему, раз он человек, надо как-то жить каждый день, зарабатывать деньги, любить, узнавать мир, продвигать свои идеи, нарабатывать опыт, мастерство, рисковать и создавать собственную реальность, в которую окружающие поверят совсем не сразу. Он, этот сегодняшний Йесус «на задании», думает о множестве вещей — и о своей карьере, и о прочитанных книгах, он бывает в хорошем и плохом настроении, его одолевают сомнения и страсти, он бывает циничен и прагматичен, а бывает — будто уже вышел из своего человеческого абриса и парит над миром. Он хочет власти над умами и добивается ее ровно до того предела, когда осознает, что еще большая власть — измена самому себе. Йесус противоречив, как всякий живой человек. Он вовсе не «сладкий», не иконописный, и он выбирает жизнь, а не распятие - такую «Автобиографию» категорически не стоит читать церковно верующим людям и даже неверующим, чтущим канонические образы и мифы.

Читать этот роман стоит тем, кто мог бы сказать, как Кирилл Кобрин в своем Арт-дневнике 2018 года: «Чувствую себя Христом, распятым меж двух разбойников: справа — идиотические святоши требуют запретить всё живое, слева — идиотические поборники Равенства, Справедливости и Идеальной Моральной Чистоты того же самого требуют, но иными словами».

Татьяна Щербина — поэт, эссеист, писатель. Закончила филологический факультет МГУ. Основные книги: “Ноль Ноль” (1991), “Жизнь без” (1997), “Диалоги с ангелом” (1999), “Книга о плюсе и минусе…” (2001), «Лазурная скрижаль» (2003), «Запас прочности» (2006), «Исповедь шпиона» (2007), «Франция, магический шестиугольник» (2007), «Побег смысла» (2008), «Они утонули» (2009), «Размножение личности» (2010), «Крокозябры» (2011). В 2012 г. репринтно изданы три самиздатские рукописные книжки 1982-83 гг.: «Новый Пантеон», «Рассказ (Вампир)» и «Пространство». Книги стихов переведены и изданы во Франции, Канаде, Великобритании, США, Новой Зеландии. В 80-е годы принадлежала к неофициальной культуре, в 90-е жила и работала в Германии и во Франции, живет в Москве.