Эта история произошла в одной черной пречерной котельной, где томился черной андеграундной тоской по искусству художник Владимир Шинкарев, вынужденный зарабатывать на черный день и холсты газооператором. Долгими и темными ленинградскими вечерами на стаканчик крепкого черного чая (а может и не чая) к нему заходил его друг и собрат по искусству Дмитрий Шагин, умильно качал черной пречерной бородой и печально произносил: «Дык, елы-палы, Митька… брат… помирает… Ухи просит». Наливали они черный чай поровну, но иногда по-братски, и тогда Шинкарев записывал в черную пречерную тетрадь положения «об истинно русском психотипе добродушного, ленивого и пьющего художника Митька».

И потянулись к ним художники, поэты, писатели и музыканты и сказали: «Дык, тоже хотим быть митьками, разделяем вашу скорбь по настоящему искусству и сочувствуем». Так в 80-е годы прошлого столетия в Ленинграде возникла группа «Митьки», быстро переросшая в массовое движение дружественных по духу и таланту людей. Росла популярность книги В. Шинкарева, а воспетые им словечки и выражения Мити Шагина ушли в народ, который в свою очередь приходил на выставки художников и квартирники музыкантов и тоже становился митьками.

И вот однажды на выставке картин двое молодых людей из народа с черными пречерными бородами подошли к митьку Володе Шинкареву и сказали: «Дык, того самого, хотим вам газету издавать, елы-палы», и расцеловали его по-братски троекратно, как и было в книге написано. Звали бородатых — Юра Молодковец и Игорь Курас. Подумал немного Шинкарев и согласился. И вышла черная пречерная «Митьки-Газета» с рисунками, стихами и рассказами по-митьковски, и стала она столь популярна в те далекие черные годы перестройки, что люди экономили на булке (белый хлеб, прим. автора), водке и колбасе, но газету покупали.

Прошли годы… Подросло молодое поколение белых воротничков, вспоенное на пепси-коле, читающее глянцевые журналы и считающее мужские бороды недопустимым атавизмом предков. Теперь у молодежи свои психотипы, кумиры и словечки. Но интерес к истории не угас.

Сегодня я беседую с известным художником Владимиром Шинкаревым; с ведущим российским фотографом, главным фотографом Государственного Эрмитажа Юрием Молодковцом; поэтом и писателем Игорем Джерри Курасом (США).

(Ирина Терра) Владимир, вот такое впечатление может возникнуть о Митьках по информации, найденной в интернете — статьи, книги, рисунки, мультики… Насколько такое представление — миф, насколько — правда?

(Владимир Шинкарев) Да, считайте, что все точно так и было. В смысле: это самая краткая разновидность мифа. Что же до строгой исторической правды — в минуту просветления, нет, точнее, помрачения — я записал ее в самой объемистой части книги «Митьки». Эта часть называется мрачно: «Конец митьков». Вряд ли мне когда-нибудь захочется ее перечитывать или пересказывать.

(Ирина Терра) Давайте тогда поговорим о том, как все начиналось. Расскажите историю возникновения «Митьки-Газеты».

(Владимир Шинкарев) Где-то в конце тяжелого 1991 года на выставке подошел ко мне юноша, одетый бедно, но чисто (так митьки любят, но не умеют), представился: Юрий Молодковец. После краткого безудержного восхваления движения митьков и меня лично начал уговаривать выпускать митьковскую газету. Политбюро митьков, насколько помню, отнеслось к этой инициативе с недоверием и глухим недовольством — зачем потревожил, и так дел не расхлебать — но Юрин энтузиазм оказался сильнее митьковской лени. «Митьки-газета» возникла и существовала благодаря пассионарности Юрия Молодковца, его умению работать с людьми. Делать что-нибудь вместе с товарищами — это, может, лучшее, что бывает в жизни — но нелегко заставить себя и товарищей начать что-нибудь делать… При этом фамилия Молодковец даже не упоминается в выходных данных первого номера «Митьки-газеты», вот какой это благородный человек!

(Ирина Терра) Игорь, как возникла идея создания «Митьки-Газеты»? Расскажите свою историю знакомства с Митьками.

(Игорь Курас) Как-то, давным-давно мой друг В. позвонил мне и сказал, что в ДК имени кого-то проходит выставка митьков. Кто такие митьки я понятия тогда не имел, но мой друг сказал, что это интересно. Мы пошли. Прямо у входа в зал я встретил своего знакомого — большого комсомольца. Оказывается, комсомолец был не один, а с группой товарищей. Их прислали на выставку, чтобы потом со знанием дела говорить о тлетворном влиянии. Этот знакомый очень удивился, увидев меня, как удивился бы присланный на овощебазу молодой специалист, увидев знакомого, добровольно занимающегося погрузкой капусты. Выставка меня потрясла какой-то весёлой простотой и странным соответствием настроению того времени. Но в этом соответствии не было сиюминутности, свойственной работам конъюнктурщиков. Наоборот, в них ощущалось полное отсутствие желания соответствовать. Т.е. не они соответствовали настроениям времени, а само время как бы вдруг захотело соответствовать этим работам. И это очень здорово ощущалось. Очень сильно чувствовалось сразу же. Миф о митьках тогда только начинался. Книга Шинкарёва начала ходить в списках. Потом появился отрывок из книги в «Смене» (если я ничего не путаю). Но мне бы не хотелось сейчас изображать из себя историка митьковского движения. Ни в коем случае! Поэтому, я просто ещё раз скажу об ощущении чего-то очень значимого при первом же моём знакомстве с работами художников группы. Никаких мыслей о том, что я как-то потом окажусь среди них, буду с ними общаться, наблюдать их «изнутри» у меня тогда и в помине не было.

Идея создать газету возникла спонтанно. Вообще говоря, была просто идея что-то делать. Это было время, когда всем хотелось что-то делать, но мало кто умел вообще что-то сделать, организовать. Мы с Юрой Молодковцом работали вместе в институте «Гипроцемент» и очень дружили. Я проектировал котельные, Юра управлялся с огромным таким станком-фотоаппаратом, который мог фотографировать большие чертежи. Но это была наша работа. А для души мы делали что-то ещё. Я писал стихи, а Юра писал сценарии, снимал фильмы, делал замечательные фотографии (о том, как я однажды держал дляЮры свет над сфинксом, балансируя холодной зимней ленинградской ночью над «исполинскою Невой», можно написать отдельную историю). Кроме того, у Юры на тот момент уже был снят один фильм про змею и напечатан один рассказ про лошадей (в эстонском журнале, в котором, по-моему, сам Довлатов публиковался ещё до отъезда). У нас с Юрой были амбиции, но не в русском понимании этого слова, а, скорее, в американском — т. е. без какой-то негативной коннотации. Нам тоже хотелось что-то делать. Так и появилась идея издавать художественную газету или журнал, которые сами были бы «произведением искусства» — как те, что издавались в начале XX века. Хотелось печатать что-то из «андерграунда». Имя Олега Григорьева сразу же приходило на ум. Но как на него выйти? К тому моменту уже был буклетик со стихами Олега и картинками Флоренского. «Митьковский миф» в тот момент был всё ещё очень силён в Питере (это был 1992 год). Идея обратиться к митькам с предложением издавать газету возникла вполне естественно. Но как к ним обратиться, что называется «с улицы»? Казалось, что это можно по всей логике мифа. Поэтому, насколько я помню, Юра просто подошёл к кому-то из митьков на выставке и рассказал о нашей идее. И его послали. Но после повторного обращения, митьки заинтересовались и приехали к Юре в фотолабораторию в подвале Гипроцемента. Я помню этот момент, когда все сели за большой стол (мы с Юрой сделали «проставку») и начали обсуждать детали, т. е., на самом деле, просто выпивать вместе, изредка обсуждая, как и что можно сделать. Потом эти встречи стали повторяться: похоже, что митькам нужно было как-то поверить, что это не очередная ерунда (а у них, как я понимаю, были уже какие-то истории, где их подставляли или обманывали), а искреннее дело. Вот эта Юрина и моя искренность (почти наивность) в желании сделать что-то интересное (без какой-либо возможной выгоды для себя), как мне кажется, в конечном итоге и убедила митьков в том, что с нами можно иметь дело. И дело пошло.

(Ирина Терра) Юрий, а какие у вас воспоминания о том славном времени и начале работы над «Митьки-Газетой»?

(Юрий Молодковец) Если мой младшенький сын когда-нибудь спросит: «Папа, а правда, что Митьки и ты издавали МГ? Я отвечу: «Понимаешь, сынок, время было такое!» Действительно время было такое, наполненное сумасшедшей энергией во всех направлениях и в Петербурге особенно, и особенно в Искусстве. Я вышел на дембель, поступил на подготовительное отделение в институт культуры и был практически везде, смотрел фильмы, снятые с полок, бегал на рок-концерты, на которых БГ «вызывал капитана Африка», а Цой «сажал алюминевые огурцы», ходил на выставки андеграундных художников в ДК и сквоты, читал толстые журналы, глазел в лениградский телевизор и т. д., и т.д… Тогда-то я и прочитал «Максима и Федора» в самиздате, а потом и первые главы «Митьков», я был не просто в восхищении, очаровании… я поверил в Митьков! Я искренне решил, что не просто на Белом Свете, а здесь в Ленинграде-Петербурге есть такие необыкновенно прекрасные искренние талантливые люди, которые говорят друг другу «дык-братушечка-сестренка», делают «опаньки» и пишут картины и стихи! Я тут же стал в душе митьком… Жизнь продолжалась, я узнавал Петербург в его бесконечной красоте, и во всех выставках и прочих событиях особенно отмечал Митьков, слава которых росла с каждым часом, и когда Шинкарев, в очередном тексте объявил, что Митьки — это массовое молодежное движение (!) я опять же в это поверил, тем более, что по улицам города и весям страны мотались прекрасные юноши и девушки в тельняшках… Думаю, тут-то и родилась идея делать МГ, т. к. любое движение нуждается в печатном органе)))… И Володя, и Игорь точно и главное подробно описывают историю создания МГ. Конечно у нас с Игорем и Андреем Быховским (третьим участником нашей компании) не было никакой концепции, а просто ощущение, что это должно быть, во-первых, Красиво и до краев наполнено христианским смирением и добротой, и что Мир в нетерпении ждет такую газету. Первая встреча была на выставке Митьков на Охте, я подошел то ли к Семичеву, то ли к Тихомирову и попытался растолковать нашу светлую идею, и был очень удивлен, что митьки не запрыгали от радости, как ожидалось, а даже, наоборот, закручинились. Но тут появился Митя, взял инициативу в свои руки, и мы договорились о встрече в подвалах моей роскошной фотолаборатории в Гипроцементе на Волховском переулке Васильевского острова. Мы подготовили «проставку», Митя пришел как должно с опозданием, поел и похвалил пирожки, внимательно по-ленински выслушал наши смутные и чистые мысли о жизни вообще и о движении митьков в частности, очаровательно вздохнул и сообщил:  «Надо собирать Политбюро»!

(Ирина Терра) И Политбюро, как я понимаю, дало добро. Как Вы работали над первым выпуском? Насколько это технически было сложно сделать, ведь в начале 90-х еще не было компьютерных программ для верстки…

(Юрий Молодковец) И вот пришло Политбюро, Шагин-Шинкарев-Флоренский. Надо пояснить, что это было еще героическое время митьков, то есть все пили и называли друг друга братушечками, хотя мировая слава требовала другого поведения. Митя был настроен оптимистично и радовался как ребенок, что передавалось и нам, Шинкарев был в состоянии очень скептическом, понимая, что в газету надо писать слова, и это бремя обрушится на него, а Флоренский, как-то по рабочему, сходу стал задавать ясные вопросы, на которые мы не знали ответов. Название, формат, тираж, главный редактор, на какие деньги… Не помню, пили ли мы портвейн или спирт рояль, но как-то лихо появилось название «Митьки-Газета» (по моему, это заслуга АФ), приняли решение, что она будет печататься на очень плотной офсетной бумаге, что газетная шапка будет рисоваться по новой для каждого номера, что обложки будут чередоваться «белая-черная», что печатник не будет жалеть краски, и что главредом будет Вася Голубев… И тут же поехали его назначать к нему в коммуналку.

А программы уже были, тексты набивались на компе Геной Лапушкиным, выводились на лазерном принтере на бумагу, вклеивались в макет с живыми иллюстрациями, потом я все это переснимал своей гиганской форматной камерой, получался негатив, через который я засвечивал форму, покрытую альбумином, промывал ее, втирал краску и отдавал на печатный станок. В общем, сложностей никаких не было, потому что мы о них даже не догадывались.

(Ирина Терра) И вот вышел первый выпуск Газеты со стихами Олега Григорьева и рисунками Васи Голубева — на черном фоне белыми затейливыми буквами было написано «этот номер уже стал библиографической редкостью». Так и получилось — сейчас все номера «Митьки-Газеты» не только редкость, но и библиографическая ценность. А что было тогда? Как восприняли читатели вашу Газету? Где вы ее распространяли и хорошо ли она продавалась?

(Игорь Курас) Когда выпускали первый номер газеты, вообще не думали о том, как всё это будет распространяться. Я не помню, чтобы это даже как-то обсуждалось. Обсуждались совсем другие вещи. Надо сказать, что Юра гораздо легче вписался «в митьков», чем я или Андрей Быховский. В отличие от нас, Юра как-то сразу стал «своим». Не знаю, как это было у Андрея, но у меня на первых встречах с митьками было какое-то идиотское смущение, которое я никак не мог в себе побороть. Помню, как совершенно неожиданно для самого себя, на одном из обсуждений первого номера, я спросил у Шагина, рисуют ли митьки акварели. Митя пожал плечами (сочувственно посмотрев на не шибко умного братка) и сказал что-то типа: «Ну да. В принципе. Почему бы и нет…». Вот у Юры этого совсем не было. Он как-то сразу стал своим без смущения. Это вообще один из Юриных талантов, который у человека либо есть, либо нету.

Хотелось бы тут же вспомнить ещё один момент, когда все перессорились из-за материала для первого номера. Все кричали, ругались, мол, не хотим больше делать газету. И вдруг Юра очень как-то убедительно, но тихо сказал: «А я хочу делать газету!» И это был такой почти кинематографический момент — как сцена из советского фильма. Искренне было. Все успокоились, сели по местам и продолжили обсуждение.

Когда Юра начал техническую работу над первым номером, абсолютно вся работа по ручной вёрстке легла на него. И если где-то в самом начале (когда обсуждался дизайн или какие-то интересные элементы будущей газеты — например, идея сделать статью «Из Дневника писателя Шинкарёва» с исправлениями в тексте и с кляксами) я ещё мог принимать участие, то на этапе изготовления газеты всё делал один Юра. И тут возник определённый конфликт. Я спускался к Юре в подвал и обкуривал некурящего Юру беломором, а он в этот момент (не поднимая на меня глаз) склеивал тексты и картинки скотчем, возился с громадной камерой, смывал на большом негативе стыки и склейки палочкой с ваткой. Возникала ситуация «мы пахали», которая даже сдержанному и терпеливому Юре должна была в какой-то момент начать действовать на нервы. И этот момент настал: Юра вежливо объяснил мне, что если я не буду что-то делать для Митьки-газеты, я ей буду не нужен. На вопрос, а что я могу делать — Юра резонно ответил: придумать, как это всё распространять. И вот тогда я впервые задумался, что это как-то всё нужно будет продавать — и это для меня неплохая возможность остаться с газетой.

Молодому поколению придётся объяснить, что это были удивительные времена. Газеты в те времена продавались в государственной организации Союзпечать, которая имела ларьки по всему городу. В этих ларьках работали совершенно разные люди. Одни из них были ещё «советскими» и на предложение поставить на продажу газету, с негодованием отвечали немедленным отказом (хорошо ещё в милицию не звонили). Другие же были уже более предприимчивые: спрашивали про цену, договаривались о своей части, брали газету «на пробу». Ларьки выбирались так, чтобы они были вблизи ВУЗов и вдоль «туристических» маршрутов Питера. Найти «правильные» ларьки было довольно интересной работой. Слово «маркетинг» тогда ещё только входило в разговорную речь, и когда мы с Юрой обсуждали, например, что нужно побольше номеров продавать вокруг ЛГУ, мы понятия не имели, что выявляем «целевую группу» для нашего «продукта». Всё делалось спонтанно, основываясь на энтузиазме и здравом смысле. Всё делалось в радость, в удовольствие.

Кроме ларьков, газета продавалась на всевозможных праздниках и тусовках. Первые номера, предназначенные для тусовок, были пронумерованы. Помню какой-то праздник у Петропавловской крепости, где у меня скупили все номера, которые у меня были с собой. Просто в очередь покупали! Я продал не меньше экземпляров, чем продавцы пива, стоящие рядом, продали «Балтику» (только что появившуюся в городе). Причём они сами тоже купили номера (или обменяли на пиво — уже не помню). Это был такой маленький личный триумф. Но и в ларьках газета тоже неплохо продавалась. Запомнилось, как один из работников Союзпечати рассказывал мне, что люди, покупая газету, говорили: «Мне вон ту — чёрненькую». А газета была не просто чёрненькая, но и довольно сильно пачкалась, т. к. краски при печати не жалели. Помню ещё, что сначала ларьки брали по три-пять номеров. Потом просили принести пятнадцать. И всё раскупалось за день, два. Потом каким-то образом газету переправили и в Москву, где её тоже покупали. Ещё газету брали продавцы книг в переходах (был тогда такой способ продажи книг — не знаю, есть ли сейчас). Ну и на выставках, конечно — и на рок-концертах. Не смогу сейчас сказать, сколько всего первых номеров удалось продать (значительно меньше тиража, с которым по неопытности перестарались), но благодаря продажам (и щедрым подаркам отдельных граждан и гражданок) у газеты даже появился определённый бюджет для второго номера.

Хочу отметить, что много лет спустя в одном доме в Нью-Йорке я увидел нумерованный экземпляр «Митьки-газеты». Я думаю, что газета (в какой-то пусть и небольшой степени) стала символом города и времени. Настолько явственно, что людям, покидающим город, хотелось взять её с собой в другое измерение, в другую жизнь. И если это не успех газеты, то что тогда такое успех?

(Ирина Терра) Владимир, помните Ваши впечатления, когда держали в руках первый выпуск газеты?

(Владимир Шинкарев) Есть у меня фотография: празднование выхода первого номера «Митьки-газеты». Счастливый Юра, Игорь, держат в руках первый номер, как святую реликвию.  Под заголовком крупно: «Этот номер уже стал библиографической редкостью». (Истинная правда — у меня далеко не все номера сохранились.) Убедительная, толстая бумага, черной краски от души. Продуманная (да и непродуманная) митьковская корявость — словом, нужная вещь, до того митькам совершенно нечего было подарить браткам и сестренкам, покупателям и спонсорам.

(Ирина Терра) Как развивался проект с Газетой и чем закончился?

(Юрий Молодковец) Счастье было большое и настоящее. Газета получилась «толстой и жирной», прекрасно пачкалась и ароматно пахла. Помню, как я в Гостином Дворе покупал фотопленку ORWO, такой гэдээровский продукт, но мне ее надо было много, а в большом количестве ее продавали только организациям. И вот я сижу с какими-то подложными документами за столом перед красивой женщиной-товароведом, она выписывает мне кучу блоков дефицитной пленки, а я в знак благодарности дарю ей «Митьки-Газету». Она берет ее и почему-то прикладывает к своему красивому лицу, очень эротично делает вдох и говорит: «О, какой запах!» Не знаю, прочитала ли она газету, и как изменило это ее судьбу. Другая история: еду я в метро, а напротив сидит такой знаменитый доктор Лев Щеглов, который всех тогда учил сексу по телевизору, в общем сидит и скучает, я ему тоже подарил газету, он ее тут же раскрыл и стал с удовольствием читать… Про удачное распространение газеты Игорем еще одна история. На Периной линии у Гостинки должен был состояться концерт Поп-Механики с какими-то харлей-дэвэдсонами, зрителей собралась туча, все ждут, Курехина нет, все затягивается, народ от безделья раскупает все, что принес Игорь… В общем полный триумф «МГ»! Через часа четыре ожидания стало понятно, что концерта не будет, и все массово начали сваливать, и тут-то мы обнаружили, что наша «библиографическая редкость» многими была куплена для того, чтобы не пачкать штаны об асфальт… Еще важный эпизод про распространение — это переписка с читателями. На наш адрес стали приходить письма, как сейчас выражаются, из регионов, практически с одним вопросом: «Как подписаться на «Митьки-Газету?». Тогда в нашей компании появился еще один Игорь, он работал учителем в школе и увлекался игрой «Что? Где? Когда?». Он-то и взял на себя бремя переписки. Писем, конечно, было не тысячи и не сотни, но десятки, и со всех концов нашей необъятной Родины… В общем, проект развивался прекрасно, но разбился о быт… точнее, об интриги, которые, наверное, всегда присутствуют в коллективных историях, но я к ним не был готов. Я и сейчас, спустя двадцать лет, к ним не готов. На обломках выросли два прекрасных издательства «Mitkilibris» и «Красный Матрос», которые и сейчас здравствуют. Воспоминаний много, и я искренне благодарен всем участникам нашей красивой истории про «Митьки-Газету».

Беседовала Ирина Терра

Москва — Санкт-Петербург — Бостон

апрель 2014 года

Фото из архива Игоря Кураса

Ирина Терра — журналист, интервьюер. Живет в Москве. Интервью публиковались в «Московском Комсомольце», «Литературной России», журнале «Дети Ра», на сайте «Новый мир» и др. Лауреат еженедельника «Литературная Россия» за 2014 год в номинации — за свежий нетривиальный подход к интервью. Лауреат Волошинского конкурса 2015 в номинации «кинопоэзия», шорт-лист в номинации «журналистика».