С Еленой Гринберг я встретилась несколько лет назад  почти случайно: знакомая пригласила меня на «Grinberg Classical Salon Series» («Салоны музыкальной классики» Елены Гринберг). Оказалось, что салоны проходят дома у Елены, на несколько часов превращающей свою квартиру в камерный концертный зал. Эти вечера можно назвать просветительскими лекциями-концертами, причем сама Елена выступает в каждом концерте — либо соло, либо в дуэте или трио с разными инструменталистами. Уже несколько лет она приглашает и меня играть с ней программы для фортепиано в четыре руки. Репертуар всегда выбирает Елена, посвящая каждый сезон какой-то определенной теме.

В Нью-Йорке салоны Елены Гринберг стали заметным событием — чтобы попасть на концерт, нужно записываться за несколько месяцев. «New York Music Daily» назвала Елену неутомимой, влюбленной в свое дело исследовательницей истории музыки и интерпретатором забытых шедевров, а ее салоны — настоящей культурной институцией Верхнего Вестсайда.

Мы побеседовали с Еленой о том, как возникла идея создать музыкальный салон, трудно ли самостоятельно заниматься организацией таких встреч, о принципах, лежащих в основе ее тематических программ и, конечно, о ее «русском» детстве.

Вы родились в Москве и музыкальное образование начали также в Москве?

Родилась в Москве и начала обучение в Гнесинской десятилетке; там я проучилась два года в «нулевке» и четыре — в начальной школе в классе Татьяны Матюшиной (Воробьевой). Затем мы уехали в Америку.

А мама с вами занималась?

Мама была моим первым педагогом, она пианистка, окончила Гнесинский институт по классу Дмитрия Паперно и Александра Саца.

У меня тоже первым педагогом была мама-пианистка. Вы сразу оказались в Нью-Йорке?

Да, в июле 1992 года мы прилетели в Нью-Йорк, где у нас были близкие родственники, а в августе я уже была зачислена в Джульярд — самую престижную музыкальную школу Нью-Йорка. Сначала я попала на подготовительное отделение (для детей), где и проучилась семь лет, а потом поступила на двойную программу в Колумбийский университет и Джульярд. В результате я получила степень бакалавра по английской литературе в Колумбийском университете и степени мастера и доктора фортепиано в Джульярде. В общей сложности я проучилась в Джульярде 16 лет!

У кого вы занимались в Джульярде?

Все шестнадцать лет я училась в классе Оксаны Яблонской, а когда поступила на докторскую программу, то занималась одновременно с ней и с Джеромом Левенталем. Кроме того, мне посчастливилось познакомиться через моего профессора по английской литературе с выдающимся пианистом и педагогом Ричардом Гудом; уроки, которые мне дал этот глубокий музыкант и изумительный человек, открыли передо мной новые горизонты. Я ему невероятно признательна.

К какой фортепианной школе вы себя относите — русской или американской?

Сложный вопрос... Изначально, конечно, к русской, для которой характерно большое внимание к работе над звуком, над проникновением в содержание каждого произведения, а не только совершенствование техники. Но интеллектуально я сформировалась уже здесь, в Америке, особенно во время учебы в докторантуре. Я хотела достичь высшего уровня образования, а здесь высшая планка — степень доктора.

Каким вы видели свое будущее после защиты диссертации? Хотели стать концертирующей пианисткой или преподавать? Что вас больше интересовало?

Мне хотелось сочетать концертирование и преподавание. Это совершенно разные виды деятельности, но для меня они дополняют друг друга и по-разному вдохновляют. Я очень люблю преподавать, очень люблю своих студентов. Мне кажется, в преподавании ценно взаимное обогащение. Я хотела достичь разумного баланса между тем и другим.

Помню, что в Консерватории, когда я там училась, все стремились к карьере концертирующих пианистов — это было как бы высшим пилотажем. Даже в дипломе у нас на первом месте стояло — концертный пианист, а потом уже концертмейстер, педагог.

А как вы начинали свою карьеру? Искали менеджера?

По правде говоря, я всегда была своим собственным менеджером. Не ждала, что мне кто-то поможет. Я активно использовала связи, которые сложились на протяжении обучения в двух университетах, находя для себя с их помощью концерты или лекции-концерты.

Я преподавала (и сейчас преподаю) в школе в Вестчестере, но когда у меня появилась квартира в Манхеттене с большой комнатой для приемов, мне пришла в голову идея: самой организовать серии концертов. Я всегда хотела иметь собственное дело, свой личный проект. Мне не нравилось постоянно искать концертные залы, зависеть от других людей: я предпочитала самостоятельно определять, когда и что играть. Так возникли мои салоны.

Вначале это были просто выступления для родственников и близких друзей. Я никак не могла подумать, что  домашнее музицирование перерастет в регулярную концертную деятельность. То, что мои концерты будут пользоваться большим спросом и превратятся в конце концов в столь долговременный проект, было для меня полной неожиданностью.

К настоящему моменту насчитывается уже 219 концертов! В сентябре 2013 года, когда я только начала проводить салоны, невозможно было предвидеть, что они приобретут такой масштаб, будут распродаваться заранее и посетители даже станут записываться на лист ожидания, чтобы получить билет.

Помню, в мое время, в Советском Союзе, без победы на конкурсах вообще не было шансов пробиться на сцену.

Похоже, конкурсы уже не играют решающей роли в творческой жизни музыканта. Их стало так много, что гарантий успешной концертной деятельности они дать не могут. На первый план, мне кажется, сейчас выходит личность музыканта, его творческий поиск. Каждый выбирает для себя путь по-своему, опираясь на собственные идеи, талант и работоспособность.

Поначалу я, конечно, участвовала во многих конкурсах и международных фестивалях. Это доставляло мне удовольствие, но со временем я решила, что учить одну программу и бесконечно ее совершенствовать ради победы в состязании — это не мой путь. Хотелось чего-то более динамичного и оригинального. Повторю: мне гораздо интереснее работать над новыми программами, общаться с новыми коллегами, расти интеллектуально и самой отвечать за все, а не играть по сто раз одну и ту же программу. И я не хотела, чтобы мне кто-то диктовал: что играть, что учить. А в обычной концертной деятельности это неизбежно.

Как создавалась концепция салонов? Это ведь не совсем обычные концерты — они всегда строятся вокруг какой-то определенной темы.

Я решила составлять тематические программы. Такие программы могут быть посвящены юбилею какого-либо композитора — не обязательно знаменитого. Или кругу композиторов, близких по стилю; может быть, связанных исторически (учитель-ученик) или дружескими отношениями и взаимными влияниями.

Репертуар пианиста потенциально неисчерпаем, существует множество возможностей конструировать программы. Например, самый первый сезон, осень 2013, я посвятила французскому пианисту и композитору, фантастическому виртуозу, сравнимому с Листом, и одной из самых загадочных фигур в музыке XIX века Шарлю-Валентину Алкану (1813—1888). Это было 200-летие со дня его рождения. Раньше я никогда не играла его произведения. Невероятно оригинальная — можно сказать, гениальная — музыка Алкана стала для меня настоящим открытием! И, хотя этот сезон был относительно коротким — я начинала с одного концерта в месяц, — в общей сложности состоялось 9 или 10 концертов!

Сколько программ сейчас у вас выходит в год?

Около двадцати, 20-22.

Двадцать! А ведь считается, что для пианиста 2-3 программы в год — уже большое достижение. И каждая программа обычно исполняется по 50-100 раз в год.

Я учу очень быстро, и мне неинтересно играть одно и то же много раз. К тому же существует неимоверно много вещей, с которыми хочется познакомиться, выучить их, сыграть! Конечно, есть своя прелесть в том, чтобы исполнять в разных городах перед разной публикой одну и ту же программу, но  есть и риск: можно потерять свежесть восприятия, спонтанность и в конечном счете сбиться на рутину.

Понимаю. Наверное, есть какой-то оптимум. Играть одну программу сто раз мне никогда не приходилось, но исполнить ее шесть-семь раз — это идеально. Она не успевает надоесть, зато каждый раз находишь какие-то новые краски, оттенки! Но у вас другая ситуация: вы не можете себе позволить играть столько раз одно и то же — вам же надо привлечь публику!

Я стараюсь разнообразить программы. И состав исполнителей. Я уже включала в мои программы произведения для таких инструментов, как арфа, мандолина, флейта, фагот, гобой, — это не считая скрипки, виолончели и различных трио. С вами мы играем программы для четырех рук. Мне интересно выступить с разными партнерами, разными инструментами.

Но вы играете и сольные программы?

Да. В январе я начинаю сезон с Баха. Это стало традицией в последние шесть лет. Еще одну сольную программу я обычно представляю в сентябре, посвящая ее разным композиторам, в зависимости от тематики сезона.

Ваши концерты эксклюзивные — на каждый концерт вы приглашаете примерно 25 слушателей. Где вы находите публику, и кто приходит на ваши салоны?

За эти годы набралось более тысячи адресатов. Есть постоянная публика, которая не пропускает ни одного концерта, и круг все время расширяется. Люди ценят уникальную атмосферу этих салонов, возможность свободного общения с артистами, которые находятся в самой тесной близости к аудитории!

Такой теплой атмосферы не бывает на обычных концертах, где публика приходит, слушает музыку и уходит. Неформального общения, как на моих вечерах, уже нигде не найти. Это почти ушедшая в прошлое культура домашнего музицирования. После концертов всегда можно задать вопросы, высказать свое мнение. И вот это самое ценное, как я считаю — эмоциональный, интеллектуальный контакт. Ведь когда Шопен, Лист играли в салонах, их слушали 15-20 человек, а не три тысячи, как сейчас! И восприятие музыки было совершенно иным. Когда в зале сидят тысячи, процесс как бы обезличен. Можно сказать, что мои салоны — это попытка возродить европейскую культуру прошлых столетий.

Расскажите подробнее о ваших вечерах. Вы начинаете с лекции?

Да. Рассказываю о теме салонов, потом даю историческую справку — о времени, когда жили композиторы, их биографии, о том, как создавались произведения, вошедшие в программу, и чем они интересны. Прослеживаю связи между произведениями или композиторами (если программа не монографична). Надо учитывать, что большинство слушателей не музыканты. Мне хочется дать им как бы ключ к пониманию музыки: на что стоит обратить внимание, к чему прислушаться. Это крайне важно для любителя музыки — учиться слушать музыку, понимать ее, усваивать что-то новое. Тогда меняется восприятие: это, если хотите, воспитание понимающего слушателя. Многие говорили, что узнают во время моих вечеров значительно больше, чем на обычном концерте. Люди не просто получают наслаждение от музыки, но еще и приучаются лучше ее понимать.

Это похоже на просветительство, которым занимался Бернстайн, а в Советском Союзе — Кабалевский.

Ваши программы составлены безупречно: присутствует драматургия салона, вещи гармонично сочетаются не только по тематике, но и по контрасту, по тональностям, по всем параметрам. Кроме того, вы соединяете известные сочинения, любимые публикой и вызывающие эффект узнавания, и совершенно неизвестные, которые вообще не звучат в концертных залах.

Я очень люблю находить музыку, которая по разным причинам полузабыта или редко исполняется, проводить исследования, совершать для себя и для публики настоящие открытия. Таким открытием стала для меня, например, музыка Карла Черни, чью сонату мы играли как раз с вами. Черни всем известен как автор многочисленных технических упражнений и этюдов, но мало кто знает, что он написал множество серьезных произведений разных жанров (всего 861 опус!) — музыки изобретательной в лучшем смысле этого слова, красочной, своеобразной.

Репертуар пианистов неисчерпаем, но на большой сцене, к сожалению, обычно звучат одни и те же шедевры. Даже из гигантского наследия Моцарта, Шопена и других великих композиторов выбирают в основном одно и то же. Это объясняется чисто коммерческими задачами: исполнителям часто диктуется выбор такого репертуара, который гарантирует максимальную продажу билетов и обеспечит финансовый успех. А я в своих салонах, к счастью, могу себе позволить выбирать произведения, которые мне интересны.

А как вы выбираете музыкантов для ваших салонов? Приглашаете одних и тех же или ищете новых партнеров?

С одной стороны, мне нравятся постоянные контакты, коллеги, с которыми я работаю на протяжении многих лет и которых я очень ценю — это, например, скрипачка, знакомая мне еще со студенчества, еще несколько музыкантов. Да и у нас с вами уже сложился постоянный дуэт. С другой стороны, мне интересно сотрудничать и с новыми партнерами — скажем, когда в программе появляются инструменты, с которыми я играю редко: арфа, мандолина, фагот. Но в целом я люблю долгосрочное сотрудничество и очень ценю теплые дружеские отношения, своего рода музыкальный брак.

Вы не только каждые две недели играете новые программы, но еще и активно преподаете. Как вам удается это сочетать?

Преподавание у меня на первом плане, эта деятельность мне до сих пор приносит радость и удовлетворение. Я люблю общение с учениками. А салоны — это для интеллектуального и творческого развития.

Итак, за семь лет (прошлый год из-за пандемии почти выпал) вы сыграли 219 концертов. А программ? Это в полтора-два раза меньше?

Почти все программы повторялись два раза, так что получается примерно 110 разных программ... Сама не верю, что так много: просто безумное число!

Да, годится для книги рекордов Гиннеса. Не думаю, что можно превзойти этот результат! Как долго еще вы собираетесь проводить салоны?

Я часто задаю себе этот вопрос: на сколько меня хватит? Наверное, я буду продолжать эту деятельность, пока меня это вдохновляет, пока есть силы и желание. И высокий интерес публики.

Беседовала Елена Кушнерова

Специально для журнала «Этажи»

Нью-Йорк, май 2021

Елена Гринберг — пианистка, родилась в Москве, начала музыкальное образование в 10-летке им. Гнесиных. После эмиграции в Америку в 1992 году продолжила образование в Джульярде (Juilliard school of Music), где училась у Оксаны Яблонской и Джерома Лёвенталя, получила степень доктора, а также в Columbia University, где изучала английскую литературу и философию. В 2005 году после победы на конкурсе Artists International Competition дебютировала в Карнеги холл в Нью-Йорке. С 2013 проводит салон-концерты в Манхэттене «Grinberg Classical Salon Series».

Елена Кушнерова — пианистка. Родилась в Москве, окончила ЦМШ при Московской консерватории им. П. И. Чайковского по классу Т. Е. Кестнер, МГК и аспирантуру МГК по классу проф. С. Л. Доренского. Занималась также у Б. А. Шацкеса. Большое влияние на неё оказал композитор А. Л. Локшин, написавший специально для неё Вариации (1982 год). Международная карьера началась после отъезда в Германию в 1992 году. С 2002 года — Steinway Artist, с 2006 — постоянный приглашенный профессор Elisabeth Music University в Хиросиме (Япония). В 2015 году награждена в России медалью «За вклад в развитие музыкального искусства». В настоящее время проживает в Баден-Бадене и Нью-Йорке. Награждена дипломом «Автор года 2015» за свои рассказы на сетевом портале «Заметки по еврейской истории» и «7 искусств».