стихи с 1984 по 2016 гг., связанные с политической обстановкой в стране

***

Скисает молоко – его душа, туман,

Сковала город, разведя нас, горожан, по фонарям.

В подзорную трубу позорного столба

Я различаю свет, я, силуэт раба,

В котором говорит высокородный ген,

Я Галилея внук, собака-Диоген.

Я оттепели плод, подснежника дитя,

Нарцисс, я зеркало дыханья и питья,

В меня вросли и крест, и смерть, но в претвореньи

По жилам речь течет – то кровь, то сердце –

ком воображенья.

Я пью свой млечный путь, туман слепых небес,

И в мареве не знать, что мы бирнамский лес,

И фонарей огни нас не сожгут:

мы дышим, как родной,

Водою, сывороткой, пылью ледяной.

1984

***

Пуль не надо, сердце рвется само,

тащится в добровольную ссылку

думать. Цитрамон? Нет, само.

Море, в тебя ли я тыкаю вилку,

в шницель, в творог?

Проплывая октябрь в молочной галактике,

организм продрог

и неконтактен.

О чем я думаю? Вдали дом, по которому ходит чужой,

и чужбина, где бродит близкий

(бродит близкий=Бродский, но не он), хорошо,

так о чем я думаю? Дом, где тяжко,

и чужбина, нарядная, как мультяшка.

Я не выберу, всё само.

Вот зима. Сначала только белые пятна,

Но вообще – вода.

А мной покупают билет туда

и мной же – билет обратно.

1987

***

Теперь чего-то созидать бы,

но задымление в груди

уже не заживет до свадьбы,

поскольку свадьба – позади.

Горело топливо страстное,

теперь питаешься как хам,

и в сени ласточка с весною

летит как памятник стихам.

И стало все лететь камнями,

и падать россыпью гранат,

но в том, что здесь начнется нами

никто не будет виноват.

1990

***

Я живу в несуществующей стране,

недостроенной, в лесах, ломают сруб,

ставят новый – елки с палкой, сны в сосне,

зуб шиповника терновнику за зуб.

В саду ягода малинка, плод шипов,

тело в крапинку – сорняк крапива жжет,

в среду жжет, в четверг накладывают шов,

как осока полоснет кого в живот.

Колет в пятницу в боку чертополох,

по субботам можжевельник лезет в суп,

правит бритву тут какой-то левый бог,

сам колючка и – да ну его – фан-клуб.

У ежовых рукавиц резоны есть,

утопающих в утопии язык

дальше Киева ведет, а в клуб – так в «Жесть»,

а с того вся жуть, что не выходит стык.

2008

***

Льет как из ведра, грустно как в аду

и репатриироваться некуда.

Рай, конечно, да, в мысленном цвету,

если б там был стул для собеседника.

Мозг умел как бог: кверх-ногами-мир

передаст картинкой перевернутой,

в линии сплошной выделит пунктир,

чтобы повернуть в другую комнату.

Но беседку – нет, он поставить слаб,

что вздыхать? Вздох посвящен кому-то.

Мысль одна – бежать, подхватив свой скарб,

марафон, где тоже ад и смута.

Друг Платон, ты б знал – диалог закрыт,

правит бал Золя: «я обвиняю»,

так последний гад даже говорит.

Лучше помолчать за чашкой чаю.

Под зонтами пальм вроде рай земной

Но они качаются безрадостно,

жизнь под знаком «стоп» видит мир войной,

провернув сто восемьдесят градусов.

В прошлое теперь падают, идут,

прячутся, летят со взглядом беркута,

льет как из ведра, грустно как в аду,

а репатриироваться некуда.

2013

***

Что делать мне медной, медовой сестре

больницы сознательной психиатрии?

Тут белые рясы, все – Ларсы фон Триер,

шифруют диагнозы «точка-тире».

На вывеске букву сменили – мольница,

тут все – пациенты, и нету врача,

со шприцами к окнам крадутся – к бойницам,

дерутся на скальпелях, страшно крича.

Летит Беланхолия, надо спасаться,

ложатся – лежачих не бьют, фараон

один лишь сидит, не мигая, как цаца,

на койке-каталке, по-ихнему – трон.

Халаты чернеют в ночи, нету мочи –

мочи света солнца, но светит в норе

луна голубая – волнует их очень.

Что делать мне, бедной бедовой сестре?

Они ставят точку на лбу и тире –

за дождь, за майдан, за блокаду, за сочи.

5 февраля 2014

***

Стоп. Остановка. Недвижность.

Ждать не дыша.

Кто-то опомнится, кто-то и выживет.

Ночь – паранджа.

Слово одно во мне бродит пятнистое,

вроде пятна,

прочие вылетели со свистом,

соло – «война».

Вот завернуться бы в синее море

с белым жабо!

Поезд кружит по кругам Лукоморья,

ищет депо.

сентябрь 2014

Осень

Осень – от слова осы.

Когда кончается лето, они прилетают,

опыляя страхи, пронесет ли,

и иногда проносит.

Перекресток августа-сентября,

где взрывались оси,

силы зла пронзали кожный покров добра –

это были осы, очень большие осы,

когда проносило, было ура,

но мурашки на коже

заострились в иголки ежика,

а добро зороастрилось в бобра.

Что готовит осень –

вопрос никогда не праздный,

не коса подкосит, так подползет оса,

ни на что я более не горазда,

ни на трепет, ни на побег в леса,

кожа – шагреневая подкладка

нас, обернутых в небеса

зодчих мира, в котором рушится кладка.

2015

на убийство Бориса Немцова

***

Настоящий орден в России – пуля.

Золотой пистолет золотым героям

белыми нитками черному делу

крестики шьет – узелки на память.

Красной нитью сбегает струйка

через века, взрываясь фонтаном,

если праща наделяется властью,

орден плаща с кровавым подбоем,

где рифмуются казнь с казною.

март 2015

Власть

Мороз и свечка – ночь чудесная,

я с Уэльбеком на коленях

блаженствую, сиречь бездействую,

жду неизбежного, как пленник.

Мир сотрясается – в оргазме ли,

скрестив с диваном телевизор?

Палач и жертва миром мазаны

одним, но верх берут капризы.

Хочу, чтоб было всё по-моему,

и будет. Всем поочередно

дается острая штуковина –

власть. Над сурком или народом.

Штуковина лежит в чехольчике,

как дева скромная одета,

снять упаковку зуд игольчатый

велит – и никакого вето.

Власть над мужчиной или племенем,

над женщиной или прохожим,

она – от Магомета к Ленину –

все та же, «божья» иль безбожья.

В пустыне Аравийской дяденьки

на казнь отправили поэта,

власть в голом виде в детском садике

они познали, справив кредо.

Мне вспомнились костры, освенцимы,

гулаги, гетто, войны, пытки,

программа нам уже известна ведь,

и можно предсказать убытки?

Закрылась книжка, воск весь выгорел,

а я как честный биоробот

(раб божий) думаю о выборе,

но слышу только Рока клекот.

январь 2016

Татьяна Щербина – поэт, эссеист, писатель. Закончила филологический факультет МГУ. Основные книги: “Ноль Ноль” (1991), “Жизнь без” (1997), “Диалоги с ангелом” (1999), “Книга о плюсе и минусе…” (2001), «Лазурная скрижаль» (2003), «Запас прочности» (2006), «Исповедь шпиона» (2007), «Франция, магический шестиугольник» (2007), «Побег смысла» (2008), «Они утонули» (2009), «Размножение личности» (2010), «Крокозябры» (2011). В 2012 г. репринтно изданы три самиздатские рукописные книжки 1982-83 гг.: «Новый Пантеон», «Рассказ (Вампир)» и «Пространство». Книги стихов переведены и изданы во Франции, Канаде, Великобритании, США, Новой Зеландии. В 80-е годы принадлежала к неофициальной культуре, в 90-е жила и работала в Германии и во Франции, живет в Москве.