***

Давай в края запретные рванем

и заново откроем эту землю.

Шучу с огнем, с огнем шучу, шучу с огнем,

другие шутки отвергаю, не приемлю.

Любовь — как раз пожар, как раз огонь,

стократно на кострах ее сгорали.

Про счастье ты мне больше не долдонь:

довольно, хватит, нет его, украли.

Над прошлыми восторгами всплакнем.

Еще одна любовь пылает жарко.

Шучу с огнем, с огнем шучу, шучу с огнем.

Ты рядом, здесь — нет лучшего подарка.

***

Ну что ты все плачешь, золотко, не убивайся так.

В жизни случается всякое. Не уходи, погоди.

Пойми, не всякий мужчина — подонок, подлец  и дурак,

Пойми, у нас, моя умница, с тобой еще все впереди.

Не плачь, не грусти, ненаглядная, горючие слезы утри,

Мы все начнем с тобой заново, совершенно с нуля.

Верю, что счастье к нам явится где-то денька через три,

Скорей всего, это случится тридцатого февраля.

***

Здесь неуместны возражения,

Всех нас в итоге ждет расплата,

И поле вечного сражения

Как раз супружество, ребята.

Твой героизм весьма сомнителен,

А трезвость — худший недостаток,

Ты вряд ли выйдешь победителем

Из этих свар, из этих схваток.

Вновь ждет свирепое побоище:

Жена, благодарю покорно,

Скажи мне:  “чудо”  и  “чудовище” —

Слова не одного ли корня?

***

Глянь, тот отрок в двух шагах — это я,

в мушкетерских сапогах — это я,

пионерский лагерь летний,

романтические бредни —

это я, это я, это я.

Тот мужчина вне судьбы — это я,

обошлось бы без пальбы — это я,

в угол он спешит забиться,

чтоб напиться и забыться —

это я, это я, это я.

Жалкий шут средь старичков — это я,

дурачок из дурачков — это я,

жизнь его давно разбита,

ни старухи, ни корыта —

это я, это я, это я.

Да, мальчишка заводной — это я,

да, мужик запойный, злой — это я,

да, безумный дед чумной — это я.

Удалось мне, други-братцы,

между ними затеряться:

всюду я, всюду я, всюду я.

БАРОНЕССА ФОН МЕКК

Был глумлив, злоязычен мой век,

не желал мою душу спасать.

Я ищу баронессу фон Мекк,

чтобы книжку в Нью-Йорке издать.

От безверья усох я и сник,

ведь стихи мертвым грузом легли.

Накропал я на дюжину книг —

хоть одну бы издать помогли.

За стихи еженощно сажусь,

не пускаю в свой дом никого.

Так живу я сейчас, что стыжусь

я порою себя самого.

Вот и нынче горю от стыда,

когда к Вам я взываю с мольбой.

Денег нет, ведь они никогда

не дружили, поверьте, со мной.

От судьбы все, что мне суждено,

принял я, даже чуточку сверх.

Не Чайковский, конечно, я, но

и со мной не миндальничал век.

Баронесса, надежда моя,

свой имею я маленький плюс:

восхищен я Чайковским, но я

больше к женщинам все же тянусь...

Не бравада, мой ангел, не смех.

Век гневлив, не сносить головы.

Где же Вы, баронесса фон Мекк?

Кто спасет меня, если не Вы?

ШОКОЛАД

Много в детстве я болел, помню страх мой детский.

Рано зажигали свет в спаленке укромной.

Папа покупал в те дни шоколад «Гвардейский»

и одаривал меня плиткою огромной.

Шоколад тогда лечил и поныне лечит.

Уйму книжек я прочел, как-никак затворник.

Папа говорил: «Держись! Завтра будет легче!

Ну а в школу ты пойдешь, видимо, во вторник».

Раз про школу разговор, сразу невеселым

делалось мое лицо: страх вопил из мрака.

Честно нынче говорю: не любил я школу,

обижали меня там, обзывали всяко.

А вот книжечки листать — это мне в охотку,

я над ними проводил времени немало.

Шоколад я не спеша слизывал тихонько.

Пап, спасибо, мне его до утра хватало.

Михаил Бриф — поэт, прозаик, эссеист. Неоднократно публиковался в периодических изданиях и альманахах бывшего СССР и США. Лауреат ряда международных конкурсов и турниров. Автор поэтических книг, выходивших в России, Украине, США. С 1994 года живёт в Нью-Йорке.