***
Когда-то мне песен для песен хватало.
Я воздух холодный губами хватала.
Я слово для слова придумать умела
И нравиться этим хотела несмело.
Носила клешеные узкие брюки,
Любила свои худощавые руки,
И сила какая-то из живота
Была мне во всем и всегда – правота.
Потом – примеряла мужскую рубашку.
Состригла в пятнадцать косу под барашка.
Читала Петрова и Ильфа ночами,
Когда за стеною соседи кричали,
Ругались сапожно и стулом стучали.
Потом я была за себя виновата:
Рыдала, меняя кровавую вату.
Так женщина в тело подростка входила
Повадкой безжалостного крокодила.
Превыше любовей, превыше разлук
Училась угадывать дружеский стук
У двери входной. Я трясла половик,
Чтобы друг, приходя, уходить не привык.
Чтоб он приносил «Юбилейное» к чаю…
И ныне я дружеский стук отличаю.
И ныне мараю стихами бумагу.
Усну, а во сне – мушкетерскую шпагу
Держу, изготовясь, за тонкий эфес.
Гвардеец ко мне ни один не полез!
Служить бы Людовику! Что мелочиться!
Прекрасный мундир надевать и влюбиться
В саму королеву! А там – короля
Тайком заколоть и сплясать тру-ля-ля.
Но время готовит свои авантюры
И в рукопись вносит такие купюры,
Что шпага не колет лихого врага,
И в славных ботфортах потеет нога.
Хана кавалерам! Хана королям!
Давай привыкать к заурядным ролям!
И быть мелкотравчатым диким скотом:
Писать не о том и стареть не о том.
И только однажды, не думая впредь,
Все сразу – припомнить,
Поправить,
Посметь!
***
Посв. Владимиру М.
Бывают дни, я просыпаюсь заполдень,
Рассматриваю белый потолок;
На подоконнике – ночная наледень
И отпечатки голубиных ног.
Опять мне снился мальчик неразлюбленный
Пятнадцати предынститутских лет…
И подбородок, надвое разрубленный…
Забыт и телефон, и нофелет.
Но иногда, практически уверена,
Во времена невероятных дел,
Воспоминаний звездная империя
Таинственный свершает передел.
И жертвуешь недавними обидами,
Мелькает предпоследний поворот.
Однажды перед мартовскими идами
Мы реку времени одолеваем вброд.
***
Посв. Сергею Арутюнову
Если нравится собственный стих, -
Это, в принципе, гиблое дело:
Сочинитель обязан быть тих,
Похвалу принимать неумело
И, стыдясь непонятно чего,
Отмежевываться от смысла;
Микрофоны пугают его,
Улыбаясь читателю кисло,
Начинающий (до тридцати),
Подающий такие надежды, -
Он и рад потихоньку уйти,
Перепутав в потемках одежду.
И шептать по дороге к метро
Совершенные эти терцины –
Отшатнется прохожий Пьеро,
Из-под шляпки кивнет Коломбина.
И никто никогда не поймет
(крупный план покрывается снегом),
как случается этот – рот в рот –
поцелуй бытия с человеком.
***
Так хочется догнать, поймать
И крикнуть: не люблю!
Всердцах ошибок пожелать, которые мою
В тебе превысят. Дай-то бог
Нам много-много лет
Не выбирать одних дорог
И пересадок. Нет.
Дай бог не пересечься нам,
Не объяснить всего
Про то, что «ты ушел, а я,
Как видишь, - ничего».
Запанибрата не толкать
Рукой в плечо тебя:
«Я ночью крепко буду спать, Не плакать буду я.
Я все смогу, - смотри-смотри! –
Понять, перетужить».
Не догоняй. Не говори.
Он тоже будет жить.
***
Приносит снег апрельская гроза.
Ребенок чей-то плачет от испуга.
Мне нужно, чтобы кто-нибудь сказал:
не делай этого, подруга.
Но тает снег и утихает плач.
Горит торшер, накрытый полотенцем.
И в сумраке висит отцовский плащ,
как призрак своего владельца.
Я ничего не сделаю, душа!
Я буду спать, юна и хороша,
для праздности одета и обута…
Но иногда тревогой ни о чем
возникнет над моим плечом
апрельский снег и детский плач как будто.
Юлия Качалкина - российский литературный критик, редактор, переводчик, поэтесса.
Окончила факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. Работала в газете «НГ Ex Libris». С 2004 г. в журнале «Октябрь», заведующая отделом публицистики. С 2007 по 2015 год — в издательстве «Эксмо», ведущий редактор современной русской прозы. С 2015 по настоящее время - шеф-редактор современной российской прозы в издательстве "Рипол классик". C 2003 печатается как поэт и критик в журналах «Октябрь», «Знамя», «Дружба народов», «Арион» и др. Лауреат премии Тома Стоппарда за пьесу "Редакция". Автор книги прозы "Источник солнца" (Рипол классик, 2015). Член Союза журналистов Москвы (с 2006 года).
Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»
Смерть Блока
Роман Каплан — душа «Русского Самовара»
Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»
Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»
Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже
Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца
Покаяние Пастернака. Черновик
Камертон
Борис Блох: «Я думал, что главное — хорошо играть»
Возвращение невозвращенца
Смена столиц
Земное и небесное
Катапульта
Стыд
Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder
Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»
Встреча с Кундерой
Парижские мальчики
Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи