Набор с образом
Удивительное свойство человеческой натуры — проникать за другую суть. Гений покупает блаженство за жизнь. Мы отличаемся друг от друга способом трав, приводящих к нему. Ревность — это эвенок с узкими очами, догоняющий солнце. Когда образ верен — он хрустален: можно рисовать картины, любоваться, но сваять из него — не то же ли, что повернуться к себе со стороны луча, где и исчезновение не интересно как факт, как частный повод. Растение куда дороже мысли, и не надо, ах надо ли о... — пузырь и вино. Книга — это развертывание одного образа. Моллюск всю жизнь растит коралл.
1968
***
Новый день непростительно сух и однажды
раздает не подарки, а встречи случайных наитий,
между тем перед нами рисуется сходство в тумане
перелетами птиц и отдельностью стертых событий,
и готовясь к прыжку, одурманенный таинством лет,
подметает хвостом, напряжением, вышедшим в моду,
на подмостках рисуется стрижено томный атлет,
уподобляя мгновение году,
и под тихие звуки качает умеренно грусть
ритм движения в индивидуальном проходе,
и бросает судьба, словно карты прочтя наизусть,
близость шепотом о неизвестном походе,
где не тает в сетях непредвиденный кем-то улов,
где пустое всегда наполнением больше,
или души стремятся обнимкою странных полов,
перерастая и обрываясь, где тоньше,
мир открывает из хаоса вечный портрет
и дирижирует, погоняя усталое стадо,
и далее соединяет из нет
то, что сейчас ему надо,
но вот и свобода упруго вздымает крыла
и гонится за неизвестным событием,
и хаос вздыхает, как будто настала пора
небытие с бытием соединить наитием.
2003
***
Движение не приводит к изменению мира
стояние не достигает конца обучения
переплетение событий узор постижения
хаос выброшенного — нетерпение
память — нераспакованное знание
передвижение языка по сущностям
вылизывает осязание
<2008-2010>
***
Нежный, бархатный, сонный, проходящий мимо себя и других, скомканный в ничто и раздутый до неимоверных размеров, из бытия в бытие беседующий, в совпадении не совпадающий, мимо и рядом, ждущий случая запоздалого, но реально проскальзывающего, и опять в измерении.
Бархатный, зеленый, одевающийся, скромный, молчаливый, растасканный в попугаи, выбирающий свое, роющий в неосознанном, богатый по существу и бедный по незнанию, верящий в себя, думающий посторонним.
Ритм дерева, ритм камня, ритм воздуха, наш ритм.
Замедленные дни, замедленные ночи,
а сутки всё длинней, а сутки всё короче.
Очередь в постепенном засыпает и...
1998
***
Ветер — плачет, летит, исчезает, крутится, восстает, разбивается, оставаясь стихией в своих проявлениях.
Слава — хромает, превращается в мрамор, разбивает душу и дает ей удивительный толчок.
Трава — режет, поет, вакханалит, цветет, трубит и незаметностью произносится в старинных деревьях.
Голос — что о нем сказать: прост, выдвижим и близок от произносящего.
Свет — это катакомбы сумеречных сознаний.
Дым — категория явная с человеческим лицом.
Апостол — это пение за музыкой принимает образ неизвестной души и прикасается, рисуя неизведанное приближение.
9 июня 1981
***
Что скрыто под водой — что?
Что плывет на воде — что?
что блестит над водой, что?
что летает над водой, что?
что в воде проплывает, что?
что тихо в воде, что?
что в тумане воды, что?
что одето в черноту, что
исчезает в темноте, что
и по нотам ударяет что,
перепрыгивая в белое не́мо
ускользает звук и что
чиркает птица небу?
и за нею стайное время
остановится на деревьях
и чувствительностью тонкой
проникает живое в звонко
отражением форм не ёмко
или прочий неслышный гам
в бедлам
и закрытая дверь пополам
делит то, что досталось нам.
<2005—2014>
***
Неважна мысль, гуляющая садом. Общежитие мысли — между предметами и предмет редко встречается с ней. Наше незнание мира устроило много слов-ловушек и мы шарами попадаем в их лузы. Безразличие неба заселилось честолюбивым духом, не знающим противления плотью. Долгий шорох крадется к нам воображением. Мы проходим по нему замыслом и вытираем слезы восторга. Длинная память ждет нас позади. Неизвестность меняет пейзаж, открывая его в мелком происхождении. И обретает лист ситуацию, спешащую к берегу. Навеки отданный другому, ты происходишь в этой жизни. Рождением сажают в поезд и колеса отдаляют тебя от безличности. На все придуманы слова и веселящийся живет, забираясь в машину, а чувствующая душа молчит в ожидании родного берега за смертью. Тревога растягивает нас по нотам и мы бежим по их дороге в несбыточное. Сумасшествие прорвалось дождем, освежив ситуацию скуки и чувств.
Зима 1974—1975
Публикацию подготовила Галина Блейх
Соблюдена авторская пунктуация
Интервью с Галиной Блейх в "Этажах"
Александр Альтшулер (1938—2014), поэт. Известен как один из авторов ленинградского самиздата. Принадлежал к кругу ленинградской неофициальной поэзии 60—70-х годов. С 1993 года жил в Иерусалиме. Тексты Альтшулера опубликованы в антологии «У Голубой Лагуны» К. Кузьминского, в альманахах "Fioretti", «24 поэта и 2 комиссара», в журналах «Транспонанс», «Митин журнал», «Крещатик» и «Воздух», а также в сетевых изданиях «Двоеточие:», «Идiотъ», Colta.ru и «Сноб» (рубрика Ильи Данишевского). При жизни вышло две книги Альтшулера: «Неужели всегда ряд за рядом» и «Я не знаю себе имени».
Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»
Смерть Блока
Роман Каплан — душа «Русского Самовара»
Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»
Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»
Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже
Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца
Покаяние Пастернака. Черновик
Камертон
Борис Блох: «Я думал, что главное — хорошо играть»
Возвращение невозвращенца
Смена столиц
Земное и небесное
Катапульта
Стыд
Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder
Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»
Встреча с Кундерой
Парижские мальчики
Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи