ЮРЬЕВ ДЕНЬ
Земли и воли черный передел.
Цареубийства кукла заводная
В шкаф спрятана, о ней не вспоминаем,
У нас теперь других по горло дел.
Куда бредешь, брат-вольная душа?
Из полымя да в огнь перетекаю.
Полярный Юрьев день вам предрекаю
И пуповину режу без ножа.
Ни крепость, ни оседлости черта
Веселых новоселов не пугают,
В кого хотят, в того перетекают,
Не все ж кареты сбрасывать с моста.
Но вот уже Ходынка над кремлем —
И мертвых тьма, и при смерти навалом,
Кишмиш, давильня, «Вас тут не стояло!»…
И куколку из шкапа достаем.
СЪЕМКИ
Роняешь грошик нищенке сутулой,
Ругаешь власть, цитируешь Катулла…
Всяк подвиг зафиксировать сумей.
Следи, чтоб та, с хлопушкой, не заснула,
Тот, с камерой, не запил на пять дней.
Попал окурком в урну с расстоянья,
Немыслимого для простых людей.
Но где ж он был, господне наказанье,
Тот с портативной камерой злодей?!
Стоишь один под фонарем в обиде,
С мечтою пнуть прогульщика в живот.
Вдруг сбоку добродушное «Я видел»
Роняет некто и во тьму бредет.
***
Единственная… нет, очередная.
Делили продуктовый аттестат.
Была война, наверное, не знаю,
Сгорел в печурке тесной целый сад.
И ты была прозрачная, иная.
Я вишню впрок и загодя рубил.
Холодная, вернее, ледяная
Была война. Кто выиграл, забыл.
О, этот сад, о, язва прободная!
Как пыль в одежных швах засевший стыд.
Фатальная, как оспа ветряная,
Манок, ловушка, встроенный магнит.
***
То тина, то пена, то крабья клешня…
На место помножено время.
Что нового скажет лесная лыжня
По заданной теме.
Лыжня ничего и резня ничего.
Которые тут гугеноты?
Лыжня она лучше, а лучше всего —
Родное болото.
И резкость настроив, и звук подкрутив,
Немотствуют важно провидцы.
Налево от гати увяз объектив —
Камыш шевелится.
ИНФАНТ
Страшимся Страшного суда,
Но Страшного страшней
Висит на лямке борода
И шпажка на ремне.
Горит, как месяц, над горой
Всамделишный топор.
Колготки красные с дырой —
Твой головной убор.
Велосипедные звонки
И детский гам в окне.
Глаза у страха велики,
Но шпажка на ремне.
Портной на мантии извел
Двенадцать покрывал.
Забыв прописку, возраст, пол,
Ромашки в поле рвал.
До потолка, кружок в кружке,
Немытые горшки.
Будь трижды всадник при башке,
Всё лошадь без башки.
ВОЗНЕСЕНСК
Ксении
На родине первых советов,
Папирусных, берестяных,
Где чтят домотканых поэтов,
Майоровых и Ноздриных,
Уже не живу, но упрямо
Твержу, как трагический шут,
Что улочку ту, мимо храма,
Когда-нибудь мной назовут.
Пускай не теперь, но уж скоро
Шесток подберут для сверчка.
Не брал ни мечом, ни измором
Текстильного я городка.
Гостил лишь. Развесивши уши
На правом и левом плече,
То справа, то слева я слушал
Про это, про то, про вообще.
На родине первых Советов,
Где стачка большая была,
За мной приезжала карета,
Меня на работу везла.
Я ехал заведовать светом,
Возница смотрел в зеркала,
Зеленая вишенка где-то
Висела и лета ждала.
***
Маршал возраста — горстка веснушек,
Нитевидно насмешливый взгляд,
За плечами его сто войнушек,
В рюкзачке, где айфон и айпад.
Вот он ломится в центр «на позоре» —
Так общественный транспорт зовут
Те, кто сушей владеют и морем
И выклянчивают на фаст-фуд.
Или, скажем, на те же на суши,
Где наличности маршалу взять?
Старый прапорщик, «жабой задушен»,
Не спешит закрома отворять.
Пусть ни в чем не сечет и не рубит,
В общем, полный и лысый отстой,
Но продвинуто маршала любит
Непродвинутый папка простой.
ОПЫТЫ
Идиотские чьи-то проказы —
У меня кто-то свистнул очки.
Нет, остаться почти что безглазым
Это все-таки не пустяки.
Нощный сумрак в глазу моем правом
И туманное утро в другом.
Счастье есть — роговая оправа,
Дужки связаны старым шнурком.
Но тому, кем я был обворован,
На башку не зову я секир,
Знать, и мне подобрали второго
С очень родственным взглядом на мир.
Нощный сумрак в глазу его правом…
И так далее — выше смотри,
Но спасут ли шнурки и оправы
От кромешного мрака внутри.
Весь одно неподъемное веко,
Проклинал он и пестовал тьму.
Я цитировал «Тома и Гека»,
Я заказывал водки ему.
Люди — братья и часто коллеги,
Попрошу занести в протокол,
Как однажды из библиотеки
Я по глупости «Бесов» увел.
Владимир Иванов, родился в 1976 году в городе Городце (Нижегородская обл.), живет в Костроме. По образованию — юрист. Некоторое время работал в оперативных службах МВД, дослужился до капитана. Поменял ряд профессий, сейчас — тренер детской спортивной школы олимпийского резерва. Публиковался в журналах: «Новый мир», «Октябрь», «Волга», «Нева» и др., является постоянным автором поэтического журнала «Арион». Выпустил две книги стихов: «Мальчик для бытия» (2009 год, издательская серия журнала «Арион») и «Ничья» (2017 год, издательство «Воймега»).
Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»
Смерть Блока
Роман Каплан — душа «Русского Самовара»
Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»
Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»
Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже
Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца
Покаяние Пастернака. Черновик
Камертон
Борис Блох: «Я думал, что главное — хорошо играть»
Возвращение невозвращенца
Смена столиц
Земное и небесное
Катапульта
Стыд
Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder
Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»
Встреча с Кундерой
Парижские мальчики
Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи