литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»

etazhi.red@yandex.ru

Иван Терехов

Папоротник

09.02.2023
Вход через соц сети:
09.02.20234 021
Автор: Иван Терехов Категория: Проза

Папоротник

Иллюстрация Кати Беловой  
Наступила полночь. На небо выкатила полная луна, и упырь Кузя — в прошлом директор гимназии №13 Кузьма Степанович Лютиков — начал нервничать. Он ходил из стороны в сторону возле клумбы, искоса поглядывая на едва заметную тропинку, ведущую сюда из лесной чащи. Вокруг пели цикады, пахло ночной свежестью, а на клумбе, раскинув листья-вайи подобно орлиным крыльям, наливал тайными соками свою почку папоротник.

Только дураки приходили в полночь — по-настоящему папоротник расцветал лишь в четвёртом часу ночи, то есть в ведьмин час. Но обычно дураков было много, а в этот раз Кузя не застал здесь никого — из лесной глуши не доносилось ни хруста веток, ни чертыханий, ни мелодичного женского голоса: «Вы ушли с маршрута». Кузя поднял руку и посмотрел на вздувшуюся сетку чёрных вен. Похоже, в этом году ему придётся остаться голодным.

Три сотни лет назад старший в семействе упырь Диомед оставил Кузю здесь сторожить папоротник, видно с тем, чтобы, накопив достаточно сил, самому воспользоваться чарами цветка. Подчиняясь воле старшего, Кузя не мог ни сбежать отсюда, ни состряпать из приходящих сюда свежего упыря — своего потомка и прямого подчинённого, а мог только изредка со злобы посасывать душевные силы людей, забредших к нему случайно или с каким умыслом.

Приходили сюда не часто, и за триста лет от нечего делать Кузя соорудил под папоротником клумбу. Он отбегал от него так далеко, как мог, выкапывал медуницу, ятрышник, Иван-да-марью, и скорее, пока кожу не начинал съедать мучительный зуд, нёс обратно. То ли папоротник обладал живительной силой, то ли Кузя не смог загубить цветы чрезмерным поливом и опылением, но клумба удалась на славу: в эту ночь под луной распустились пурпурные шелковистые бутоны, на травинках заблестели капли росы, а воздух наполнился дивным ни с чем не сравнимым ароматом.

Кузя прислонился к шершавому смолянистому стволу сосны, возвышавшейся над клумбой, прикрыл глаза и стал ждать — скоро сюда должен был прийти не дурак, и вот с ним придётся потрудиться.

***

Раздался скрип. Скрипело на мосту через Куш-реку. Кузя открыл глаза и прислушался — больше ни звука. Интересно, что гость приготовил ему сегодня. В позапрошлый раз он как-то разузнал, что упыри не выносят огня, разжёг по лесу костры и пытался Кузю факелом отогнать от цветка. Кузя в ответ на это заболтал и усыпил его, а сам ещё долго, до самого рассвета, тушил костры. Через год гость пришёл, обмотанный горящей соломой, и без церемоний побежал прямо к папоротнику. Кузе пришлось закинуть горящего в Куш-реку.

За часы дремоты между листьями папоротника паук-крестовик сплёл паутину, и та серебрилась в лунных лучах, пробивающихся сюда сквозь лапы сосны. Кузя улыбнулся и тут же присел — прямо над его головой со свистом и стуком глубоко в дерево вошёл здоровенный топор. Набухшая почка папоротника издала зловещий треск — скоро цветок должен был раскрыться. Кузя стал оглядываться. Гостя не было ни видно, ни слышно. Даже запах его в этот раз не ощущался. Кузя глянул на луну и рывком выдернул топор из раненого ствола. Было без пяти три. Что-то в лесной темени щёлкнуло, зашипело, и зрачки Кузи расширились. Из близлежащего куста смородины, ревя, шустро облизывая и съедая густые ветки, на упыря двинулся поток жгучего едко-бело-оранжевого пламени.

О, знакомая ломота суставов! О, знакомо-нестерпимое жжение кожи! О, выворачивающее наизнанку чувство тошноты! Будьте вы прокляты, как я проклят!

Упырь набрал в лёгкие раскалённого воздуха и, что есть сил, дунул. Огонь, безразличный к тому, кого пожирать, вернулся к отправителю. Гость, загоревшись, неуклюже ступил назад, вскрикнул и стал скидывать с себя амуницию. На землю полетели бак с топливом, которому перекрыли путь к свободе, шланг с брандспойтом, а за ними брезентовая накидка, шинель и перчатки.

Стало тихо, даже цикады смолкли, слышалось лишь тяжёлое дыхание упыря, да сопение гостя под маской противогаза. От огня Кузя совершенно потерял человеческий вид: весь он отощал, посерел, на лбу и шее вздулась плотная сеть чёрных вен, из пальцев вытянулись когти, а из кровоточащих дёсен — клыки. Упырь с сожалением покосился на клумбу, где теперь вместо душистых трав и паутины чернел один пепел, над которым, по-прежнему раскинув листья-вайи, нависал папоротник с набухшей почкой.

— Петрович, ты опять за своё, — просипел Упырь, подбирая топор. — Возвращайся-ка к себе в село, целее будешь.

— Что-то горелым мясом запахло, — пробубнил из противогаза голос Петровича. — Сейчас желание загадаю и домой пойду. Я ведь не дурак, Кузьма. Ты мне ничего так просто не сделаешь.

На земле всё ещё горела брезентовая куртка, и в стёклах противогаза плясал оранжевый отблеск.

— Ну-ну, палёная борода, — ухмыльнулся Кузя. — Ты хитрый, умный, но всё-таки дурак. Вы все дураки. Сколько вас людей не встречал, все похожи на мотылька, летящего к свету. Чтоб ты знал: те, у кого душевных сил мало, загадав желание, сгорают заживо.

Кузя почувствовал, как тёплой струйкой сила вытекает из груди Петровича и втекает в его грудь. Это было приятно. Петрович после весь день будет, как неделю не спавший.

— Да? — удивился Петрович, стягивая с себя противогаз и расправляя бороду. — А я-то думаю, отчего ты своё желание не загадаешь? У вашего племени ведь с силой духа не ахти, всё нас людей сосёте.

— Людская порода сильно измельчала, — просипел упырь. — За последние сто лет не видел здесь ни одного, кто способен загадать желание и уцелеть. Ты сгоришь, Петрович.

С последними словами Кузя швырнул топор к ногам Петровича, и лезвие его целиком ушло в землю.

— Некоторые желания того стоят, — насупился бородач и повернулся к упырю боком, устремив свой взгляд к набухающей лиловой почке.

— Что же у тебя за мечты такие? — ухмыльнулся Кузя, обходя Петровича кругом. — Ты думаешь, папоротник исполняет абсолютно любые желания?

— Я это знаю, Кузьма, — проворчал Петрович. — Пропусти ты меня, а я и для тебя чего-нибудь загадаю.

— Вот ещё, — хмыкнул упырь, а затем прошептал Петровичу прямо на левое ухо. — Готов сгореть, чтобы сделать меня свободным?

— Да, готов, раз на то пошло.

Вот тут и просчитался Петрович, также как просчитался в позапрошлом году. Дав согласие — любое — человек отдавал свою волю в распоряжение нечисти, и упырь теперь мог усыпить Петровича или сделать с ним нечто поинтереснее…

Тени деревьев зашевелились. Петрович поднял глаза и увидел, что луна переместилась и теперь сидит на самой верхушке сосны. Не было больше белоснежного света и душистого травяного запаха — луна была кроваво-алой, под ней из тени дерева, раскинув костлявые руки и шевеля рёбрами, на Петровича, не мигая, смотрел двухметровый желтоглазый упырь, а в воздухе несдвигаемым душным покровом повис металлический, гнилой смрад. Петрович оступился, колени его задрожали — упырь всё смотрел на него. Тени ещё раз шевельнулись и поползли к Петровичу — тот отмахнулся, зажмурился и, не разбирая дороги, бросился прочь.

— Чтоб ты сдох, упырь! — донеслось до Кузькиного слуха.

— Тебе того же! — крикнул в ответ Кузя и рассмеялся.

Долго ещё по лесу слышался хруст и треск веток, пока Петрович не выбрался и не побежал, гонимый звериным страхом, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого места.

Кузя опустился на просмолённую подстилку из хвои и выдохнул. В лесной темноте стали один за другим загораться огоньки. Почка папоротника вновь треснула: «Началось», — подумал упырь. Огоньки, покачиваясь и дрожа, стали собираться сюда, на выжженную поляну. Их были сотни, и они всё прибывали и прибывали, собираясь в плотный хоровод вокруг малахитово-изумрудных листьев-ваий, и в один момент почка раскрылась, ударив в небо лучом, переливающимся всеми цветами радуги. Земля вздрогнула и задрожала, лес наполнился криками зверей и птиц, а тьма на десятки шагов вокруг расступилась, будто ножом отрезанная.

— Вот и прошёл ещё один год, — подумал Кузя и опрокинул лысый затылок на шершавый ствол.

Перед упырём, едва заметно при свете папоротника, догорала брезентовая накидка. Удивительно горько Кузе было сейчас осознавать, что поменяйся он сегодня местами с Петровичем, то бежать бы ему было некуда. Верней, может и было, да только никуда не хотелось — три сотни лет и даже больше ему ничего по-настоящему не хотелось. Он бы перемахнул через Куш-реку, выбежал из леса, покружил бы с криками по полю, затем, успокоившись, вырыл бы нору, лёг в неё и лежал бы там до конца века, а через год бы он не пошел как Петрович снова добывать папоротник. Нет, он бы просто лежал. Потому что даже утолив вечный голод и желание создавать себе подобных, даже в человеческом облике, с семьёй, друзьями и врагами, ему всё равно недоставало бы чего-то важного. Чего-то людского.

Кузя привстал и на корточках подполз к папоротнику. В свете, бьющем будто из бездны, его лицо казалось бледным и напуганным. Зубы Кузи стучали так, что зуб не попадал на зуб, а руки сковала щекочущая дрожь. Упырь сглотнул. Только сегодня, в эту ночь, он понял, чего ему не доставало. Ему дико, до нервного тика, до острой боли в костях, не доставало способности желать.

Упырь снова сглотнул, пересиля себя, протянул к свету руку, и прошептал:

— Сделай меня опять человеком…


Иван Терехов родился в 2001 году в Москве. Студент Первого МГМУ им. Сеченова по специальности биофизика (4-й курс). Публиковался в журнале «Электронная Пашня».

 

09.02.20234 021
  • 8
Комментарии
  1. Юлия 12.02.2023 в 13:04
    • 2
    Замечательно!
  2. БакаНата 12.02.2023 в 19:30
    • 2
    Мне очень нравится стиль и образность. Так держать!!!
  3. Алексей 13.02.2023 в 06:37
    • 2
    Понравилось, надо продолжать писать, может будет еще лучше.
  4. Анастасия 13.02.2023 в 11:19
    • 1
    Понравилось!! Всё в ваших руках)
  5. Тамара 13.02.2023 в 21:03
    • 2
    Понравилось, хороший стиль изложения, очень образно, хорошо прорисованы образы героев.
  6. Мария 21.02.2023 в 11:07
    • 1
    Очень талантливо!
  7. Александр Ер 16.04.2023 в 13:10
    • 1
    Хороший язык и отличная образность!) Сюжет необычный, как и развязка)) Надо писать больше!)))
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent

Павел Матвеев

Смерть Блока

Ольга Смагаринская

Роман Каплан — душа «Русского Самовара»

Ирина Терра

Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»

Наталия Гулейкова-Сильвестри

Мир Тонино Гуэрры — это любовь

Елена Кушнерова

Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже

Эмиль Сокольский

Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца

Михаил Вирозуб

Покаяние Пастернака. Черновик

Юлия Медведева

Андрей Битов. Начало

Игорь Джерри Курас

Камертон

Сергей Чупринин

Вот жизнь моя. Фейсбучный роман. Избранное

Людмила Штерн

Зинка из Фонарных бань

Людмила Безрукова

Возвращение невозвращенца

Леонид Бахнов

В сетях шпионажа

Дмитрий Петров

Смена столиц

Лена Берсон

Мама, я на войне, позвоню потом

Елизавета Евстигнеева

Земное и небесное

Анна Лужбина

Стыд

Наталья Рапопорт

Катапульта

Галина Лившиц

Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder

Борис Фабрикант

Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»

Уже в продаже ЭТАЖИ 3 (31) сентябрь 2023




Наверх

Ваше сообщение успешно отправлено, мы ответим Вам в ближайшее время. Спасибо!

Обратная связь

Файл не выбран
Отправить

Регистрация прошла успешно, теперь Вы можете авторизоваться на сайте, используя свой Логин и Пароль.

Регистрация на сайте

Зарегистрироваться

Авторизация

Неверный e-mail или пароль

Авторизоваться