Как друзья

— Синьора, буона сэра!

Таксист высунулся из окошка автомобиля и, улыбаясь, махнул рукой.

«Вроде нормальный», — пронеслось у меня в голове. — «Поеду».

И открыла дверцу машины.

Дело было в Салерно, летом две тысячи двенадцатого.

Я возвращалась домой после праздника по случаю окончания учебы.

Пицца неаполитана, шампанское, танцы на берегу — к двум часам ночи я поняла, что с меня достаточно, и вежливо объяснив подружкам-сокурсницам, что баста, мол, хочу спать, побрела ловить такси.

Сказать по правде, я опасаюсь ездить по ночам с незнакомцами.

Но тогда пересилил другой страх. Идти далеко…Узкие извилистые улочки...Темно…

Ладно, думаю, таксист всего один, справлюсь как-нибудь, а этих, что в улочках прячутся, и не сосчитать!

В салоне негромко журчала музыка.

Я продиктовала улицу и номер дома.

Глянув на мое тонкое платье на лямочках, водитель одобрительно кивнул и спросил, откуда я, как мое имя и какими судьбами.

Я, прикрыв сумкой колени, сказала, что зовут Наталья, из России, учу здесь итальянский язык.

— А муж твой где? — перебил меня таксист.

— В Санкт-Петербурге, — честно ответила я, и, спохватившись, добавила со значением: — У нас дети.

Водитель опять одобрительно кивнул.

«В Санкт-Петербурге» для него звучало как «На Луне».

Какое-то время мы ехали молча.

Таксист иногда разворачивался ко мне, осматривал и восклицал «бэлла», «беллиссима». При этом он причмокивал как булгаковский Варенуха после укуса.

«Приставать будет», — подумала я с тоской, и, покопавшись в своих «техниках отказа пылким ухажерам», выбрала способ под названием «друзья и родные».

Неоскорбительно и вполне изящно.

И, согласно инструкции, начала болтать. Много, беспорядочно и весело.

Что русские и итальянцы — братья, а эмоциональность с разгильдяйством выгодно отличают их от других народов.

Что Путин и Берлускони — большие друганы, неразлейвода, и они всегда, в любой ситуации, выручают друг друга.

Что музыкальный фестиваль в Сан-Ремо — знаковое событие для всей России вот уже много-много лет.

Что всякий русский в три дня заговорит на итальянском языке, а итальянец — на русском, а всё потому что мы — родственники!

И еще, и еще, и еще…

Рот у меня не закрывался ни на минуту. Я изо всех сил лепила из себя друга.

Ну, или сестру.

Таксист улыбался и кивал, при переключении скоростей, как будто невзначай касаясь моей ноги. Когда мы остановились, он вытащил из бардачка клочок бумаги и что-то нацарапал.

— Вот мой телефон, возьми. Давай увидимся завтра, погуляем по набережной, мороженого съедим. Как друзья, — он проникновенно посмотрел мне в глаза, и, положив руку на мое колено, добавил: — Как Путин и Берлускони.

Я растерянно взяла листок с номером и вышла из машины.

Забежала в дом, облегченно выдохнула и подумала, что, в общем, мой способ сработал.

Почти.

Метаморфоза

Недавно зашла в магазин косметики.

За шампунем.

Стою, выбираю, читаю этикетки. Хочется купить что-нибудь новенькое.

У соседнего стеллажа с баночками-тюбиками, вышагивает девушка-косметолог в белом халате.

Я приветливо улыбаюсь. Девушка, улыбнувшись в ответ, подходит ко мне.

— Здравствуйте! А вы знаете, что у вас вокруг глаз мимические морщины? У нас есть чудесный крем...

— Эх, — машу я рукой весело, — канэшн, знаю! Гены у меня такие. Папины. Вот у мамы моей до сих пор нет, а у меня — лет с двадцати пяти уже, — и делаю глазками игриво так зырк-зырк, мол, дело не в старости, и двадцать пять мои были не так давно, ну может лет шесть назад, или семь. Вру, короче.

Девушка понимающе кивает, но не сдается.

Шагнув вперед, приближает свое лицо к моему. Я отступаю.

Боюсь этих непрошеных вторжений в личное пространство.

— А здесь у вас — залом! — она сосредоточенно глядит на мой рот.

— Это, — отвечаю назидательно, — не залом. А морщинка радости! Человек я веселый. Хахахоохоохоо, — надрывно смеюсь, а потом спохватываюсь, вспомнив: — И, между прочим, у Чулпан Хаматовой такая же, на этой же стороне. Я видела, когда ее по телевизору крупным планом показывали. И ничуть не портит!

— Ну, Чулпан Хаматова! Она же знаменитая! — дёргает плечом косметолог, мол, где вы и где Чулпан, нашли сравнение, вот еще, и продолжает меня рассматривать.

— А вот тут у вас, — и пальцы ее приближаются к моей шее, — кожа очень тонкая, такая старится быстро. Вам нужна сыворотка...

— Я просто очень тонкий человек. Тонкоорганизованый. Ранимый, — проникновенно говорю я, отодвигаясь от щупальцев. — Везде. Душа, шея, руки, глядите, какое хрупкое у меня запястье, — тяжело вздыхаю и продолжаю дребезжащим голоском: — Ах, обломать меня не трудно, я сам обламываться рад!

Тут девушка как-то сразу теряет ко мне интерес, и, бросив "всего доброго!", спешит к юной задумчивой брюнетке, остановившейся неподалеку.

Я — хвать свой флакон и бегом в кассу.

Покупку оплачиваю, спускаюсь по лестнице.

Эх, думаю, пронесло!

Дверь на улицу открываю: тепло, солнышко, лето, тополиный пух.

Стою, щурюсь, улыбаюсь.

И тут меня вдруг, знаете, такая тоска берет.

Зашла ведь молодой — а вышла уже старой.

И все за какие-то пятнадцать минут.

Разница поколений

— Паратов звонил! Новый клиент. Передала его Люсе в коммерческий отдел, — докладывает мне секретарь Танечка.
— Ах, Паратов! — я радостно цепляюсь за возможность позубоскалить. — Сергей Сергеич! Владелец пароходов, гуляка и франт! Ну-ну! Поработаем, поработаем! — я жду, что мои сотрудники подхватят тему и начнут сыпать цитатами из «Бесприданницы».
— Он же Андрей Михайлович! — хорошенькая Танечка смотрит на меня с непониманием. — Я так его и записала в базу, — она хлопает ресничками. — А почему гуляка?
— Владелец пароходов?! — оживляется вечнокудатозвонящий менеджер Егор.
— Ребята, да вы что? Не помните? — я растерянно таращусь на подчиненных. — Ну, Островский, «Бесприданница», Лариса, Карандышев, Вожеватов, Паратов-соблазнитель. Ну?
Тишина.
— Островский, — повышаю голос, надеясь, что меня услышат, — ОСТ. РОВ. СКИЙ. В школе проходили. «Гроза» — Катерина, Кабаниха, Домострой? Отчего люди не летают так, как птицы? Ну??
Молчат.
«Песня!» — приходит мне на ум.
— Мохнатый шмель на душистый хмель, — фальшиво затягиваю я и пытаюсь вразвалочку пройтись по кабинету, изображая то ли Паратова, то ли цыган. В руках у меня зажата фантазийная гитара, я мечтательно иду, но через пару шагов спотыкаюсь о провод. 
С Таниного стола падает телефон.

Вскоре в наш кабинет заруливает Генеральный. 
Я стою на стуле, изображая «багровеющие небеса», и глаза мои глядят с той самой бесприютной тоской. 
Сотрудники же смотрят на меня ласково и прицельно — как санитары на буйнопомешанного. 

— Напиши юристу, — устало бормочет Генеральный и исчезает за дверью.

Наталья Дзе.

Родилась на Чукотке, в городе Певеке. Закончила там школу, уехала в Москву, жила пять лет в Москве - училась в университете. В Санкт-Петербург перебралась по любви. Выходить замуж. Вышла. С тех пор живу здесь. Семья - муж, сын, собака, черепаха. Работала в рекламе, маркетинге. Последние годы работаю «на себя» - развиваем семейный бизнес в строительной сфере. Писать любила всегда, но всерьез, осознанно, занялась этим в конце 2014 года, после окончания курсов «Мастер Текста» при издательстве «Астрель-Спб». С 2015 года хожу в Литературную Студию под руководством Дмитрия Вересова. Пишу рассказы, эссе.