литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»

[email protected]

Анна Гедымин

Вера в счастье

22.11.2023
Вход через соц сети:
02.04.201824 920
Автор: Ольга Смагаринская Категория: Главный жанр

Джейн Биркин и Серж Генсбур: барышня и хулиган

Они были одной из самых красивых, стильных, скандальных и богемных пар в 70-80-е годы двадцатого века.

Он — с большим горбатым носом, торчащими ушами (но из тех некрасавцев, что способны соблазнить любую), одетый с иголочки, редко трезвый и с неизменной сигаретой «Житан» в руке.

Она — юная красотка модельного типа, намного моложе его, с обворожительной улыбкой, соломенной корзинкой в руке (над которой все поначалу смеялись, а потом один престижный французский дом моды в честь ее владелицы создал свою знаменитую модель сумки).

«Я люблю тебя», — пела она слова из песни, которую он вообще-то сочинил для своей предыдущей возлюбленной. «Я тебя тоже нет», — отвечал он ей с сарказмом. Хотя, на самом деле, она была любовью всей его жизни, он любил ее до последнего дня, даже после того, как она ушла от него и счастливо зажила с другим.

Серж Генсбур и Джейн Биркин — две знаковые фигуры французской культуры, хотя не все знают, что Джейн — англичанка, а Серж родился в семье выходцев из России и Украины.

 

Мальчик, боящийся зеркал

 

Люсьен Гинзбург (Сержем Генсбуром он станет гораздо позже) родился 2 апреля 1928 года в Париже. Его родители, Ольга и Иосиф Гинзбурги в 1919 году бежали во Францию от кровавой русской революции. Оба закончили Санкт-Петербургскую консерваторию, Иосиф был прекрасным пианистом и композитором, а Ольга — камерной певицей. У Люсьена была сестра-близнец Лилиан и старшая сестра Жаклин. Музыкой были пропитаны все годы жизни в родительском доме: отец заставлял детей играть по часу на фортепиано, сам постоянно музицировал, младшие дети пели в хоре. Иосиф был универсальным пианистом, и это передалось сыну: он умел играть все, от классики до латиноамериканских мелодий. Другой страстью мальчика была живопись — первоначально он мечтал стать художником, учился в Академии живописи на Монмартре и подавал совсем не плохие надежды. Одним из его педагогов был сам Фернан Леже. Но однажды, решив, что великого художника из него не выйдет, да и денег много на этом ему не заработать, он вознамерился стать музыкантом и певцом. Люсьен сжег все свои картины, и лишь одну из них его сестра Лилиан все же сумела сохранить.

Мальчик с детства не любил зеркала и боялся в них смотреть — оттуда на него глядела, как сам он называл свое лицо, рожа. Он считал себя некрасивым и стеснялся этого. Он вообще был очень застенчив, и, как многие робкие люди, часто надевал на себя маску, сотканную из цинизма, сарказма и нахальства. И лишь близкие знали его настоящую, очень ранимую, неуверенную в себе, тщеславную, творческую душу. Говорят, что два обстоятельства особенно повлияли на его характер. Однажды в детстве он узнал, что мать, после смерти одного из детей (сына Марселя) не хотела рожать его с Лилиан, пришла на аборт, но в самый последний момент струсила и убежала. А еще он не мог забыть годы, проведенные в оккупированной нацистами Франции: маленький еврейский мальчик с большой желтой звездой Давида на школьном пиджаке, он жил в постоянном страхе и играл со смертью в прятки. Его семье удалось скрыться подальше от Парижа, в маленьком городке на юге страны, где сестер взяли в женский монастырь, а ему приходилось притворяться сыном местных крестьян, и нередко скрываться в лесу, когда облавы были слишком жестокими.

После несостоявшейся карьеры живописца отец решает, что Люсьен должен зарабатывать деньги, играя вместе с ним по ресторанам и клубам. Это было, по словам самого Люсьена — лучшей школой для него, там он закрепил свой широкий репертуар, и именно тогда впервые решился сочинять и исполнять собственные песни. Правда, выступая, он все время пытался делать так, чтобы его лица никто не видел, то надевал маску, то отворачивался и прятался за инструментом и дымом сигарет.

В конце 1950-х Люсьен Гинзбург меняет свое имя и становится Сержем Генсбуром — он всегда гордился своим русским происхождением, имя Люсьен считал подходящим лишь парикмахерам, Сергей Рахманинов был одним из его любимых композиторов, ну а Генсбур звучало привычнее для французского уха.

Сольная карьера тех лет не была особо удачной. Публика не могла свыкнуться с его непрезентабельной внешностью, да и манера исполнения была слишком оригинальной, а темы песен — провокационные, полные цинизма и женоненавистничества. Тогда Серж решает сочинять для других исполнителей. И вот в 1965 году юная певица Франс Галль побеждает на Евровидении с песней, написанной Сержем Генсбуром. Вот теперь-то к нему пришли слава, богатство, кроме музыкальной, началась кинокарьера, ну и конечно, бесчисленные похождения и романы. А еще он понял, что скандал плюс провокация — составляющие успеха. Говорят, 18-летняя наивная бедняжка Франс, для которой мастер эпатажа Серж написал новую песенку «Леденцы» вовсе не подозревала, что за эротический смысл скрывался в этой простенькой песенке. Потом несколько лет она просто не выходила на сцену, но скандал принес еще большую славу Сержу.

Генсбур писал не привычные для французского шансона песни о романтической любви, но тексты о самой реальной страсти, не всегда такой красивой и возвышенной. Про интрижку с женой друга или про запретное влечение к нимфеткам.

Долгое время он продолжал жить с родителями, а своих многочисленных любовниц приводил в отель, где у него был закрепленный за ним номер, а все портье знали его. Будучи некрасив по общепринятым стандартам, он обладал сексуальной притягательностью и харизмой, а иначе как было объяснить, что самые красивые, роскошные женщины Франции крутили с ним романы? Особенно известной была его недолгая, но очень страстная история любви с замужней Бриджит Бардо. В порыве страсти она кровью написала ему «Люблю тебя», попросила сочинить для нее самую красивую песню о страсти, и он за ночь написал две: «Bonnie and Clyde» и «Je t'aime moi non plus» («Бонни и Клайд» и «Я тебя люблю. Я тебя тоже нет»). Вот только последнюю, которую они спели дуэтом, где она сексуально стонет, то ли имитируя, то ли, как они сами говорили, взаправду испытывая восторги любви прямо в студии звукозаписи, Бриджит не разрешила выпустить на публику. Будучи замужем, она не хотела таких очевидных доказательств своей неверности. В конце концов, Бардо бросила своего музыканта, он впал в глубокую печаль, и потому что любил ее и потому что ведь теперь вся Франция знала, что его отвергла божественная Бриджит. Но он по-своему отомстит этой красотке, а та потом пожалеет себя за нерешительность. Он подарит эту песню другой своей пассии, и спев ее вместе, они станут знаменитыми, а песня до сих пор — одна из самых известных песен о любви.

 

Барышня и хулиган

 

Джейн Мэллори Биркин родилась 14 декабря 1946 года в Лондоне в семье военного Дэвида Биркин и актрисы Джуди Кэмпбелл. В 17 лет она начала карьеру актрисы, сначала в театре, в постановке Грэма Грина, затем в мюзикле, на пробах к которому познакомилась с композитором Джоном Барри, уже известным к тому времени автором музыки к фильмам про Джеймса Бонда. Ей было всего девятнадцать, когда она, по большой любви, выскочила замуж за этого человека старше себя. У Джейн стала складываться удачная кинокарьера. Ее пригласил в свой, ставший потом культовым, фильм «Фотоувеличение», сам Микеланджело Антониони. Поначалу Джейн смущало, что ей придется играть сцены совершенно обнаженной, да и муж скептически заметил, что она даже в спальне всегда выключает свет, прежде, чем они занимаются любовью. Но это лишь подстегнуло ее. Фильм стал лауреатом Каннского фестиваля, а Джейн — известной. Но личная жизнь не была такой радостной. В семье родилась дочь Кэйт, но ни юность и красота жены, ни маленький ребенок не удержали Джона от измен. В конечном итоге, он бросил семью и уехал в Америку. Джейн переехала к родителям, совершенно опустошенная и уверенная, что ее жизнь закончилась. Она согласилась поехать на кинопробы во Францию, взяв с собой малютку Кэйт, но совсем не надеялась на удачу, она вообще не знала французский и просто уехала подальше от Англии, чтобы немного забыться.

Фильм «Слоган» снимал режиссер Пьер Грембла, а в главной роли там играл Серж Генсбур. Серж только что расстался с Бриджитт Бардо, по сценарию героиня Джейн должна была быть его возлюбленной, но увидев Джейн впервые, Серж не мог скрыть циничной усмешки: эта тощая, глазастая простушка после роскошной Бардо была «просто каким-то несчастьем», по его словам. Джейн тоже не впечатлилась много возомнившим о себе Сержем, в письмах к брату она жаловалась на его грубость и снобизм. Хотя на пробах он проникся к ней жалостью и, подсказывая в одно ухо слова, в другое шептал, что невозможно приходить на съемки неподготовленной. Она плакала, и от своей беспомощности, и от еще свежего предательства мужа, а Серж говорил, что реветь у этой англичанки получается хорошо, хотя он и не приемлет, когда личные проблемы переносятся в профессию.

Чтобы как-то наладить отношения с Сержем на съемочной площадке, Джейн предложила режиссеру сходить им всем троим на ужин, но Грембла хитро и дальновидно решил оставить парочку наедине. Джейн до сих пор любит вспоминать, что весь снобизм и эпатаж Сержа в ее глазах улетучился, а лед тронулся, когда она пригласила его на танец, и «Мистер Казанова» так отдавил ей ноги, так неуклюже двигался, что она поняла, что за маской надменного ловеласа скрывается робкий и даже милый мужчина. В тот вечер Серж показал ей свой Париж: он возил ее из одного ресторана в другой, и всюду его знали и радостно встречали, и владельцы, и постоянные посетители. В русском «Распутине» Серж попросил музыкантов выйти на улицу и в честь Джейн сыграть самый красивый и печальный вальс, а сам щедро одаривал всех музыкантов чаевыми, засовывая купюры им в футляры. В конце вечера он галантно поинтересовался, отвезти ее домой или... и она выбрала «чашечку кофе» в отеле, куда он водил своих подружек. Ее смутило, когда портье спросил у ее спутника: «Вам как обычно, мсье Генсбур? Тот же номер?» Поднявшись наверх, она побежала в ванную, все еще сомневаясь — девочка из хорошей английской семьи боролась в ней со спонтанной и страстной женщиной. Однако, войдя к Сержу в спальню, она застала знаменитого любовника мирно посапывающим, тогда в соседнем магазинчике она купила диск с любовными песенками и поставила его в ноги Сержу, а сама, улыбаясь, поехала в свой отель, к дочке и няне. Не трудно догадаться, что после той, хоть и невинной ночи, любовную историю их героев в фильме им не надо было больше играть, притворяясь.

После съемок в «Слогане» Джейн думала вернуться обратно в Англию, она не хотела становиться просто девочкой при известном Генсбуре, такой она себя уже успела ощутить с первым мужем. Но внезапно ее пригласили сниматься в фильме «Бассейн» с Аленом Делоном и Роми Шнайдер. Серж сходил с ума, он собрал вещи и поехал с Джейн на съемки, испугавшись, что красавчик Делон соблазнит его любимую. Серж шутил, что Ален Делон состарится и станет страшным, а ему уже терять нечего, хуже он не станет. Сержу было сорок, Джейн двадцать два. Эта милая, юная девочка внесла в его жизнь искренние эмоции, радость и смех, а он залечил ее душевную рану: после того, как первый муж бросил ее, Джейн во всем винила себя, считая неумелой любовницей и неинтересным человеком. «Ты похожа на каникулы», — говорил герой Генсбура в фильме «Слоган», но это как-будто сам Серж обращался к Джейн.

 

Они прожили вместе тринадцать лет, хотя официально женаты не были. До Джейн у Сержа было две жены и росло двое детей от последнего брака. Серж и Джейн — не только красивая и грустная история любви, но и удачный творческий союз музы и музыканта, принесший обоим славу и интересные проекты.

Роман Биркин и Генсбура часто сопровождался скандалами. Любитель провокаций и эпатажа Серж, нашел в Джейн свою Бонни — вместе они не боялись рисковать и делать слишком откровенные фотосессии, эротические клипы и сниматься в скандальных фильмах.

Их первый совместный сингл «Je t'aime moi non plus »(«Я тебя люблю. Я тебя тоже нет»), тот самый, который Бриджит Бардо записала еще раньше, но побоялась отдать на публику, стал сенсацией и скандалом номер один. В финале песни Джейн стонала, имитировала оргазм (снова ходили слухи, что парочка, действительно, записала песню, занимаясь любовью, на что Серж съязвил, что тогда она была бы намного длиннее). В первые же недели продаж песня разошлась миллионным тиражом, Би-Би-Си отказалось транслировать ее по радио, а сам Папа Римский наложил на нее проклятие, за что Серж назвал его своим лучшим пиарщиком.

Женщинам было легко влюбиться в Генсбура. Он был типичным «плохишом», но в то же время, галантным и нежным. Циник и романтик, нахал и скромный влюбленный, к тому же, он сочинял стихи и песни, играл на фортепиано и снимался в кино. «Его лицо было намного интереснее любого другого лица, которое я когда-либо видела. С необыкновенно грустными глазами и красивым ртом. Он читал мне свои стихи, и это всегда была игра слов. Такая необычная черта — быть одновременно романтичным и смешным», — говорит Джейн.  

Серж и Джейн часто ссорились на публике. Однажды в кафе, после того, как Серж рылся в ее сумочке, пытаясь найти доказательства измены, она запустила в его лицо пирожным. Тот пришел в ярость и погнался за убегающей Джейн по бульвару Сен-Жермен. Тогда она, не долго думая, бросилась в Сену. Пожарники помогли ей выбраться, промокшая, но хохочущая, она вышла из реки, и они с Сержем, кто любил такие выходки, пошли под руку домой — эти двое вели себя, как герои-любовники из какого-нибудь французского фильма.

По ночам ходили по клубам и ресторанам, возвращались к пробуждению детей, теперь они растили уже двух девочек (Джейн родила от Сержа дочь Шарлотту), ложились спать, пока те были в школе и спали до их прихода. Потом Джейн гуляла с ними в парке, играла и приводила домой на ужин к няням, а сама с Сержем шла на очередные вечеринки. Серж безумно любил и первую дочь Джейн от брака с Барри, и свою Шарлотту, он посвящал ей песни и снял в своем фильме. Начав жить с Джейн, Серж купил особняк, но каждое воскресенье, как примерный еврейский сын, он с Джейн навещал своих родителей. Мать готовила любимому сыну борщ, пирожки и вареники.

 

С Джейн Серж, казалось, был действительно счастлив, он писал для нее песни, они вместе много снимались, и в совместных проектах, и отдельно. И он даже, кажется, полюбил себя, стал охотно фотографироваться, ему очень шел новый имидж, который родился не без участия Джейн: с трехдневной щетиной, небрежно-шикарно одетый, в белых мокасинах Repetto без носков. Джейн однажды выбрала ему эту обувь, и он потом до конца жизни продолжал покупать туфли того же бренда. А носки она не любила на мужчинах: «Ну представьте, раздевается он, чтобы заняться любовью, стоит нагой и в носках — смешно и нелепо», — шутила она. Любовь и эротизм их отношений был виден невооруженным глазом, без слов, и этой любовной магией, этой химией они наполнили свои песни, клипы и фильмы.

Джейн никогда не обладала выдающимися вокальными данными, как, впрочем, и Серж, но все вместе: ее красота и стиль, его музыка и лирика, их роман, эпатаж, образ, который они создали, сделали из них известную и любимую пару Франции. Французы даже простили Джейн то, что она была англичанкой и говорила на языке с акцентом.

«Серж нашел во мне ребенка, двенадцатилетнюю красотку, он нашел во мне напряженность, томление, готовое разрешиться взрывом. Вот эту меня он нашел и вытащил на поверхность. На это ушли три фильма и все годы, что мы прожили вместе». Образ юной Лолиты всегда волновал его больше классической женственности. Гораздо позже он даже снимет свою дочь Шарлотту возраста нимфетки в неоднозначном фильме «Шарлотта навсегда» и в странном клипе на свою песню, где они сыграют влюбленную пару, и это вызовет скандал и разговоры об инцесте.

 

Стиль Джейн Биркин до сих пор является культовым и узнаваемым. Ей каким-то образом удавалось, совершенно не прилагая усилий, а естественно, выглядеть одновременно и модно, и уникально. Можно смело брать любой ее образ тех лет, и он будет актуальным сейчас. Она носила ультра короткие платья, шорты и юбки, но не выглядела вульгарно, могла надеть просто белую майку и джинсы и выглядеть стильно. Они оба были образцами того самого французского шика, хотя в их жилах не текла французская кровь.

«Мне всегда нравились мужчины-меланхолики, — говорит Джейн, — которые много пьют, не в ладу с собой и так далее. Вот именно такой, небритый, который сидит в баре, прямо в плаще, со стаканом виски и что-то пишет в блокноте, а не все эти гламурные красавцы в дизайнерской одежде с лейблами наружу».

Однако, жить с постоянно пьющим Сержем, у которого часто были депрессии, и он становился агрессивным, вести такой ночной образ жизни, когда девочки уже подросли, ей становилось все труднее. А Серж, хотя у него было все, чтобы быть счастливым, казалось, просто не умел, не знал или не хотел быть в этом состоянии. «Я не пригоден для счастья», — говорил он. Возможно, он считал, что творческому человеку нельзя быть сытым от жизни и специально надевал на себя маску страдания и недовольства, возможно, на то были его, внутренние причины. Но все, знавшие его, говорили, что ему свойственно саморазрушение и суицидальность.

 

Серж минус Джейн

 

Когда она уже больше не могла терпеть, а тут еще интересный французский режиссер Жак Дуайон обратил на нее внимание и предложил сняться в фильме, Джейн собрала вещи, взяла дочек и ушла от Сержа. Он поначалу не воспринял это всерьез. Они продолжали общаться, дружить, он так и писал для нее песни и словно думал, что ее уход временный. Только когда на его предложение купить ей новую машину, она тихо ответила, что это будет несколько странно, потому что она уже беременная от Дуайона, Серж вроде бы вернулся из грез. Но свою любовь к ней он похоронить не смог никогда, в его теперь одиноком и пустом доме все оставалось, как было при ней, это был словно музей Джейн, все ее вещи, даже маленькие заколки, так и лежали там, где она их оставила, он не позволял другим женщинам бывать в их спальне.

Когда Джейн родила третью дочь от нового мужа, Генсбур прислал ей коробку с детской одеждой и открытку с подписью «второй папа», а позже он и стал крестным малышки Лу. Они с Джейн продолжали оставаться лучшими друзьями, свои самые грустные, красивые песни о любви он написал для нее именно после их разрыва — теперь, кажется, он, действительно, стал несчастен, у него были на то настоящие причины. «Он был мой товарищ, мой лучший друг. Он мог заявиться ко мне в любое время дня и ночи, и для него у нас всегда была комната. Я готовила ему ужин или приносила чашку чая — и сидела с ним и болтала. Мне повезло: на самом деле, я никогда не теряла Сержа», — говорит Джейн. А он потерял все: умерла мама, любимая собака, и Джейн обрела новую жизнь. Свое горе он выплескивал в стихи, посвященные ей.

 

«Помни, — надо меня забыть.

Я не забуду.

Поклянись, что не будешь память хранить.

Я не буду.

Узелок на беспамятство завяжи.

Я завязала.

Или...лучше его развяжи.

Я развязала.

Обещай, что больше не будет слез.

Меньше не будет.

Это дым от твоих папирос.

Больше не будет.

Помни, надо меня забыть,

В черную яму

Воспоминания надо свалить.

Я телеграмму

В срок тебе вышлю: ты знаешь, о том,

Что встречи не будет.

Только ты помни, ты знаешь, о чем.

Только ты помни...»

(перевод Тамми Ф.В.)

 

Джейн вспоминает, как было невыносимо грустно и странно ей петь его песни, в словах которых была его боль. Она записывала их в студии, а он стоял за стеклом и плакал. Позже он женится в последний раз, на девушке, младше его на тридцать один год. Каролин фон Паулюс, (Бамбу, как он звал ее), модель, певица и актриса была наполовину азиаткой и внучкой генерала-фельдмаршала Фридриха Паулюса. Серж купил ей отдельную квартиру, несмотря на то, что у них позже родился сын Лулу, маленький Люсьен Генсбур, и никогда не давал ключи от своей. Она его очень любила, а он... наверное, продолжал жить в воспоминаниях об их счастье с Джейн.

Долгое время Серж писал песни для других, их исполняли все самые знаменитые актрисы и певицы Франции, сам он редко пел, но после разрыва с Джейн снова стал выступать с сольными концертами. Хотя популярность к нему пришла после простеньких, незамысловатых мелодий, он был довольно серьезным и талантливым композитором и аранжировщиком, который даже повлиял на некоторые современные жанры. Начав с шансона, он обращался ко всем стилям, от рок-н-ролла, джаза до классики, рэпа и новой волны. Он часто использовал в своих мелодиях классические сочинения Брамса, Шопена, первым во Франции стал играть рэгги, гостил у самого Боба Марли, играл с его ансамблем, переложил Марсельезу на мотив рэгги, чем вызвал огромный скандал и даже был побит патриотами. Впервые во Франции он начал выпускать концептуальные альбомы. Хотя сам он не считал себя серьезным поэтом, в его песнях есть изысканные рифмы, каламбуры, он избавил французский шансон он старомодных канонов.

 

Оставшись без Джейн, он стал кутить еще больше, его эпатаж тоже не знал предела. Ему всегда был свойственен какой-то русский размах: он любил пение цыган, застолья, был щедрым, всегда раздавая большие чаевые официантам и музыкантам, любил русскую музыку, особенно грустную, и сам был по-русски меланхоличен и любил предаться печали, правда, чаще под стакан виски, нежели водки. Весь Париж знал про его выходки: он мог завалиться в полицейский участок и требовать, чтобы его арестовали, а потом везли домой непременно под звуки сирен. Увидев, как пожарники спасают пострадавших, он мог всю команду пригласить в дорогой бар и напоить шампанским. Однажды на телешоу он демонстративно сжег 500-франковую купюру в знак протеста против высоких налогов. А юной Уитни Хьюстон он прямо во время совместного интервью заявил, что хотел бы заняться с ней любовью. «Провокация — мой кислород», — так говорил Генсбур.

Сержа нельзя представить без сигареты в руке — кажется, он не курил лишь во время сна, но и спал он недолго. Он не выпускал любимый «Житан» из рук — курил на сцене, когда пел или давал интервью, курил, когда сочинял, курил постоянно. «Если я брошу пить и курить, то ведь могу долго прожить. А это скучно», — то ли всерьез, то ли с сарказмом говорил он.

В 1973 году у него случился первый инфаркт, а 2 марта 1991 года, не выдержав пятого, Серж умер в своей квартире, будучи там один, прямо за рабочим столом, во сне. Джейн в то время была в Англии, возле больного отца, но сразу же примчалась в Париж. Она, ее дочки и Бамбу четыре дня не могли заставить себя отойти от умершего Сержа. За день до смерти он звонил Джейн и сказал, что купил ей большой бриллиант взамен того, что он подарил ей когда-то, а она его потеряла. «О, Серж! Прекращай пить!»— ответила она, уверенная, что это его пьяный эпатаж. Он также оставил ей завещание на получение процентов с его альбомов. «Он всегда был моим ангелом, он им и остался! » — сказала Джейн.

На его похоронах, вместе с самыми известными творческими людьми, были таксисты, официанты, музыканты из ресторанов, простые парижане — он был всенародным любимцем. Президент Франсуа Миттеран в надгробной речи сказал: «Он был нашим Бодлером, нашим Аполлинером. Он возвел песню в ранг искусства». Катрин Денев прочитала над его могилой написанное им стихотворение «Бежать от счастья». А Джейн положила в его гроб свою самую любимую игрушку, войлочную обезьянку, с которой спала и не расставалась с шести лет. Дом, где он жил, и его могила на кладбище Монпарнас — до сих пор наиболее часто посещаемые, там всегда лежат игрушки, цветы, фотографии, стоят свечи и его любимые «Житан». Сам про себя Серж говорил: «Во всем я достиг успеха, кроме собственной жизни». После смерти Сержа Джейн упрекала себя. Иногда ей казалось, что она могла бы спасти его от алкоголизма, если бы осталась рядом. Сержу было всего 62 года.

 

Жизнь без Сержа

 

Через три дня после смерти Сержа умер отец Джейн, которого она боготворила. Джейн впала в черную тоску, а муж стал изменять, не в силах выносить ее постоянной скорби и причитаний, что все любимые ею люди покинули этот мир. Закончилось тем, что они развелись — Жаку было нестерпимо делить Джейн с призраком, кажется, умерший Серж вызывал у него большую ревность, чем живой. И осталась Джейн с тремя дочками. Все они позже в жизни нашли себя в творчестве. Старшая Кейт стала известным фотографом знаменитостей, Шарлотта — актрисой и певицей, а Лу — певицей, актрисой и моделью.

За всю жизнь Джейн снялась во многих фильмах, но, пожалуй, до знакомства со своим третьим мужем, режиссером Жаком Дуайеном, ей доставались роли милашек и простушек, не обремененных интеллектом, да и язык она знала тогда далеко не в совершенстве. Муж-режиссер увидел в ней драматическую актрису, он заявил, что застегнет ее платье на все пуговицы, имея ввиду, что не будет спекулировать на ее сексапильности, и выжмет из нее настоящую игру. Впоследствии, она снялась в интересных и значимых фильмах режиссеров Ж.Л. Годара, А. Варды, Б.Тавернье, А.Рене.

Еще в в восьмидесятые, на одном из рейсов, она разговорилась с попутчиком, который оказался представителем дома Hermes, и посетовала, что не может найти сумку, в которую бы все помещалось, но которая была бы меньше, чем чемодан, и больше, чем их популярная модель Kelly. Так, в 1984 году в модный мир явилась сумка, названная в честь Джейн — Birkin. Сейчас Джейн распродала все свои именитые сумки, они слишком тяжелы для нее, да и позволить она себе их уже не может. В 2015 году она требовала, чтобы сумку перестали называть ее именем из-за жестокого обращения с крокодилами на ферме поставщиков, но Hermes смог доказать, что не имеет к этому отношения, и конфликт был исчерпан, сумка так и носит ее имя.

Джейн продолжала петь песни Сержа и после его смерти, хотя иногда ей казалось, что надо прекратить, и она брала перерывы. Она снималась в фильмах, сама выступила в роли режиссера в автобиографическом фильме «Коробки», пробует себя в сочинительстве песен и очень много времени отдает благотворительности.

В 2004 году из рук Королевы Великобритании она получила «Национальный орден за заслуги».

Последние годы были тяжелыми для Джейн. В 2013 году, в возрасте 46 лет, ее старшая дочь покончила с собой, выбросившись из окна своей парижской квартиры. Следующие два года Джейн вообще не могла выходить на люди, не бралась за проекты, но постепенно вернулась к жизни. А недавно стало известно, что уже после этого несчастья она боролась с раком и уверена, что искусство помогло ей выжить. Врачи говорили, чтобы она смотрела кино, посещала театры, общалась с другими, чтобы не оставаться наедине с собой.

Серж никогда не воспринимал свой успех как данность. Его всегда удивляло и приводило в восторг, что зрители ходят на его концерты, любят его песни и музыку. Полный зал на его концерте, со светящимися зажигалками в темноте в его честь, мог растрогать его до слез. Вряд ли он когда-нибудь думал, что знаменитый нью-йоркский Карнеги Холл через двадцать семь лет после его смерти будет набит до отказа на концерте Джейн Биркин, исполняющей его песни. О любви. Его любви. Их любви. Написанной им для нее.

Джейн пела в сопровождении симфонического оркестра Wordless Music Orchestra песни со своего нового альбома Le Symphonique с песнями Сержа, написанными для нее. Сам Генсбур очень любил классическую музыку, часто использовал элементы из знаменитых произведений в своих мелодиях, потому его песни под симфоническое исполнение звучат органично.

«Что я могу сделать для него сейчас, когда уже поздно? Я хотя бы могу носить частичку его, брать его с собой, произносить его слова», — сказала Джейн. И какое-то незримое, потустороннее присутствие Сержа Генсбура ощущалось в атмосфере зала. Возможно, потому, что Джейн, хотя и пела для зрителей, мысленно обращалась к своему любимому. Да и разве мог он не поддержать ее, где бы он ни был.

Песни некрасивого, неуверенного когда-то в себе мальчика, боящегося зеркал, слушал Карнеги Холл: кто-то пускал слезу, кто-то подпевал, другие слушали, затаив дыхание. Его любимая Джейн все еще помнит и любит его, а его песни пережили его самого. Только самую первую песню, скандальную «Я тебя люблю. Я тебя тоже нет» Джейн не исполнила. То ли потому, что без Сержа она не имеет смысла, то ли потому что изначально она была написана не для нее.

«Я бы хотела снова испытать любовь,— говорит Джейн, чтобы петь о настоящих чувствах, а не о воспоминаниях».

Но их любовь уже не повторится. И это так красиво, и печально — совсем в духе неисправимого циника и романтика Сержа Генсбура.

 

Текст Ольги Смагаринской, специально для журнала "Этажи"

 

Ольга Смагаринская. Окончила факультет журналистики МГУ. В годы студенчества сотрудничала с различными (на тот момент еще советскими) изданиями. Жила в Чикаго, Лондоне, Сингапуре, в настоящее время обосновалась в Нью-Йорке с мужем и двумя детьми. Публикуется в Elle Russia, Elegant New York, Ballet Insider, RUNYweb.com, Этажи, Музыкальные сезоны. Лауреат премии литературно-художественного журнала "Этажи" в номинации "Лучшее интервью 2017 года". 

02.04.201824 920
  • 25
Комментарии

Ольга Смагаринская

Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»

Павел Матвеев

Смерть Блока

Ольга Смагаринская

Роман Каплан — душа «Русского Самовара»

Ирина Терра

Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»

Ирина Терра

Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»

Елена Кушнерова

Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже

Эмиль Сокольский

Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца

Михаил Вирозуб

Покаяние Пастернака. Черновик

Игорь Джерри Курас

Камертон

Елена Кушнерова

Борис Блох: «Я думал, что главное — хорошо играть»

Людмила Безрукова

Возвращение невозвращенца

Дмитрий Петров

Смена столиц

Елизавета Евстигнеева

Земное и небесное

Наталья Рапопорт

Катапульта

Анна Лужбина

Стыд

Галина Лившиц

Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder

Борис Фабрикант

Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»

Марианна Тайманова

Встреча с Кундерой

Сергей Беляков

Парижские мальчики

Наталья Рапопорт

Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи

Уже в продаже ЭТАЖИ 1 (33) март 2024




Коллектив авторов Самое важное — в нюансах
Галина Калинкина Текст найдёт писателя и задушит
Михаил Эпштейн Зияние, или Заклятие кистью
Николай Грозни Признак Будды
Юлия Медведева Роман с Индией
Александр Курапцев Кумаровские россказни
Ефим Бершин С чистого листа
Дмитрий В. Новиков Волканы
Марат Баскин Жили-были
Павел Матвеев Встреча двух разумов, или Искусство парадокса
Ефим Бершин Чистый ангел
Наталья Рапопорт Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи
Алёна Рычкова-Закаблуковская Взошла глубинная вода
Анна Агнич Та самая женщина
Юрий Анненков (1889 – 1974) Воспоминания о Ленине
Елизавета Евстигнеева Яблочные кольца
Владимир Гуга Миноги с шампанским
Этажи Лауреаты премии журнала «Этажи» за 2023 год
Галина Калинкина Ольга Балла: «Критика — это служба понимания»
Михаил Эпштейн Лаборатория чувств. Рассказы о любви.
Наверх

Ваше сообщение успешно отправлено, мы ответим Вам в ближайшее время. Спасибо!

Обратная связь

Файл не выбран
Отправить

Регистрация прошла успешно, теперь Вы можете авторизоваться на сайте, используя свой Логин и Пароль.

Регистрация на сайте

Зарегистрироваться

Авторизация

Неверный e-mail или пароль

Авторизоваться