литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»

[email protected]

Анна Гедымин

Вера в счастье

22.11.2023
Вход через соц сети:
11.04.20195 102
Автор: Дмитрий Савицкий (1944-2019) Категория: Exegi Monumentum

Лола

Художник Надараиа Автандил. Женщина с веером

То, что вы сейчас прочитаете, является началом незавершённого произведения. Условно — романа (повести? новеллы? — его автор сам не знал, во что это должно превратиться). Во всяком случае, не знал этого, когда лет десять тому прислал мне несколько страниц текста, имевшего странное название — «Lola HR Serie Zet».

Прочитав, я понял, что начало безусловно требует доведения работы до конца. Но каким он станет, этот конец, можно было только гадать — из начала он не просматривался совершенно. Смущало и название черновика — представить себе книгу с таким заголовком на обложке было сложно.

С тем, что название надо менять или хотя бы сократить — до одного слова, Дмитрий Савицкий спорить не стал. Что же до высказанных восторгов относительно завязки сюжета и особенно профессии главного персонажа — с присущей ему самоиронией ответил, что гениальность воплощения будет полностью соответствовать гениальности замысла. И пообещал продолжить работу в ближайшее время.

Обещание это выполнено не было. Свой новый роман (рассказ?.. повесть?.. — понятия не имею, во что он хотел это превратить), едва начав, Савицкий бросил. Как и всё остальное, что когда-то, ещё в начале 2000-х, было им начато и не доведено до конца: повести «Blue In Green» и «Тупик Рене Шара», несколько новелл, а также беллетризованная автобиография, имевшая рабочее название «Праздник, который…».

Почему?

Я задавал Дмитрию Савицкому этот вопрос множество раз. Ответ неизменно был один и тот же — это никому не нужно. Ну, может, кроме таких, как я. А таких во всём мире, по его подсчётам, имелось человек пятнадцать, распылённых по странам и континентам — от Лос-Анджелеса до Мельбурна и от Кейптауна до Воркуты. Про Мельбурн ничего не знаю, но про Воркуту он, полагаю, шутил.

Когда я пытался возражать, уверяя, что он заблуждается, что его проза востребована многими тысячами преданных его таланту читателей, — Савицкий неизменно напоминал о том, как в те же 2000-е он был дважды обманут российскими жуликами-издателями. Они заключали с ним контракты на переиздание ранее уже выходивших книг, выплачивали авансы, но книги не выпускали. Такое странное поведение вызывало у него весьма отрицательные эмоции. После второго скандала, случившегося в 2008 году, Савицкий потерял к возможности издаваться на родине всякий интерес и вбил себе в голову, что в России его книги никому не нужны. И решил, что больше ничего писать не будет.

Это его убеждение мне не нравилось. Я продолжал нудить и попрекать — тем, что писатель не имеет права по своей воле отказываться от данного ему Богом таланта, поскольку это карается свыше. Дмитрий или отбрыкивался — утверждая, что неимоверно занят, или просто не отвечал, давая понять, что — надоел. Так мы препирались годами.

Потом, когда я совсем его достал, Савицкий положил этому конец. Сделано это было довольно оригинальным ходом: он предложил написать «Лолу» персонально для меня. Для единственного, то есть, читателя. При условии, что я буду оплачивать ему аренду квартиры на улице Клода Бернара в Пятом округе и расходы на питание в течение хотя бы шести месяцев; по его подсчётам за всё выходило что-то около 10 000 евро. Тогда он роман напишет и мне передаст — с отказом от копирайта. «И вы сможете его прочитать и издать, отбив вложенные в меня деньги. Или сжечь, если он вас не удовлетворит», — были последние фразы из содержащего это предложение письма.

Наверное, он шутил — по своему обыкновению. Но крыть было нечем. И я заткнулся. Навсегда.

Я не знаю, существует ли в этом манускрипте ещё хотя бы одна страница. То, что находится в моём распоряжении, публикуется в том виде, в каком было прислано, мною отредактировано и возвращено автору — в расчёте на продолжение. Которого не последовало десять лет назад и теперь уже не последует никогда.

 

Павел Матвеев

 

Начало ненаписанного романа «Лола»

 

Я мечтал о ней всю жизнь. Сколько себя помню, я мечтал о ней. Я видел её на Одеоне в вечерней толпе, переходящей через дорогу. Низкое солнце поджигало её волосы, колени взметали юбку, походка её была стремительной и лёгкой… Она мелькала в окнах такси, в витринах магазинов, я узнавал её среди крадущихся ночных теней, среди выходящих из дверей метро, из кинотеатров, из ресторанов. Однажды я чуть не споткнулся об неё на пляже в Кеброне: отполированная солнцем, она лежала на спине, веки за стёклами тёмных очков плотно сжаты, небесно-синий купальник, песок на полотенце, песок на журнале мод… Моя фрисби упала рядом с её плетёной сумкой.

Нас дважды знакомили. В первый раз на вечеринке у Гронфельдов в Марэ: последний этаж, пещерная тьма гигантской квартиры, свечи, чернокожие слуги в красных перчатках и фесках, зеркала в полный рост, забытые тарелки и бокалы на каминных досках и комодах.

— Алексей, — потянула меня за руку хозяйка, — познакомьтесь… Это Лола. Она, как и вы, помешана на лошадях…

У неё была тёплая, чуть влажная ладонь. Летнее платье на узких бретельках обнажало спину и, казалось, держалось на одних сосках. Она улыбнулась хорошо мне знакомой улыбкой, нежной и приветливой, но кто-то уже тянул её за локоть, обнимал за плечи, и громадный детина в клетчатом пиджаке и кожаных шортах, загородив её, спросил, дыша мне в лицо неразбавленным джином:

— Браток, где тут сральник?

Снилась она мне нечасто, но, когда появлялась во сне, когда приближалась почти вплотную, когда я чувствовал, что волосы её начинают щекотать мою щёку, — я просыпался. Я заставлял себя проснуться. Я вырывался из сна, задыхаясь, выскакивал из него, разбрызгивая жидкий бред… Я не хотел встреч с ней там, где её — настоящей — не было.

Второй раз нас знакомили на выставке Ян Либэня. Я ещё работал тогда в техническом отделе на Орсейской. Вырезáл придыхание и паузы в речах первой тридцатки. Придыхание выдаёт не просто волнение, а здоровье этого самого насоса. Подкачку кислорода. Все секретные службы следят за дыханием политиков…

В ту эпоху мы уже начали цапаться с Мари-Лор, нас уже тянуло в разные стороны. Всё шло к разводу. Я и не предполагал, что за разводом последует потеря работы, явно не из-за сокращения штатов, а затем восемнадцать месяцев безработицы, кошмара наяву, чернейшей депрессухи. Но Жан-Пьер, отец Мари-Лор, к моему удивлению, был способен на подобные штучки. Перед разводом, наслушавшись сказок невинной доченьки про мой мерзкий характер и более чем странные пристрастия, он обещал меня сгноить. В каком-то смысле ему это удалось.

Выставка была устроена в фонде Ротшильда. Посол Китая уже уехал, но часть охраны осталась в зале, и к Лоле меня подвёл Гусейн Ахмедов, работавший на Орсейской, но этажом ниже, переводчиком с фарси и на прослушке. Вид у Лолы был усталый и, несмотря на её молодость, помятый. Бывают такие летние примятые поляны цветов. После дождя они вновь оживают.

— Мы где-то виделись? — спросила она. В голосе её вибрировала трещинка.

— У Гронфельдов, — сказал я.

— На дне рождения Сары?

Она взяла меня под локоть, легко и непринуждённо, как только она умела это делать, и повела к буфету.

— В какую эпоху он жил? — спросила она.

— Кто? — я не понял.

— Этот… Ян Либэнь?

— В танскую. При Ли Шимине…

— Это ваша специальность? — спросила она, глядя куда-то вбок.

— Не совсем. Хотя когда-то я посещал Школу Лувра.

Бармен предложил нам шампанского, но она остановила его жестом.

— Немного виски, — сказала она, — и много-много льда.

— Шампанское на приёмах, — повернулась она ко мне, впервые вглядываясь, словно изучая, в моё лицо, — шампанское на приёмах — это чистая отрава.

— Смотря где… — ответил я хриплым шёпотом, гласные начали царапать мне гортань, я еле сдерживался, чтобы не притянуть её к себе. — В нашей конторе угощают лишь «Кристаллом»…

— У-у! — Она фальшиво улыбнулась. — Судя по всему, ваш бюджет вам это позволяет…

— О, да! — начал я, но в этот момент её крошечная вечерняя сумочка затряслась и завибрировала, и Лола, извинившись, запустив руку, вытащила серебрящийся мобильник и быстро пошла к дверям…

 

* * *

 

И вот теперь, почти пять лет спустя, она, чуть прикрытая простынёй, лежала в моей постели — русые волосы разбросаны по чёрному батисту подушки — и была легально и фактически моей. Она обошлась мне почти в 250 000 евро и была той идеальной Лолой, о которой я думал все эти годы: Лолой HR серии Z, самовосстанавливающейся моделью, с полной автономией, с гарантией на шестьдесят лет, водонепроницаемой, огнеупорной, с максимальной способностью к адаптации в любой среде, включая безвоздушное пространство. Флэш-память в сотню терабайтов, живая — в пять, возможность неограниченного перепрограммирования, встроенная система GPS, радар, сканер интуитивного определения, ночное виденье, биологическое и полное саморазрушение по истечению срока годности, триста мировых энциклопедий, вся классика, история искусств, диплом Филадельфийской консерватории, более сорока языков…

Она не дышала. Она всё ещё, сквозь сладковатые стандартные духи фирмы SQWAT, выпускающей HR, попахивала пластиком упаковки. Я держал в руках небольшой, цвета тёмного рубина, пульт управления. Я мог начать инсталляцию, но лишь нажал на одну-единственную кнопку — «ON».

Лола дёрнула головой, губы слегка расклеились, грудь приподнялась. Она — дышала…

Я почувствовал, как леденеет затылок, как сводит виски.

И в этот момент взвыл телефон. Наощупь я снял трубку.

— Алекс! — звонил капитан Чун Шао. — Рейд по трём адресам. Первый — в Бельвиле. Реми будет у тебя через десять минут.

Лола ровно дышала. Щёки её и мочки ушей порозовели. В коробке на полу была толстенная инструкция по инсталляции и крошечная, упрощённая карта-памятка.

Дрожащими руками я развернул её.

 

«ОШИБКИ ИНСТАЛЛЯЦИИ.

 

Если вы ошибочно включили питание, и сердце и лёгкие модели HR серии Z пришли в действие, нет нужды отключать HR. Когда вы будете готовы к инсталляции, перезагрузите модель».

 

HR означало — Human Replica. Лола на вечере у Гронфельдов и в фонде Ротшильда была HR, но серии Х. Моя — моя собственная Лола — была серии Z, на два порядка выше.

Голову мне продолжал стягивать стальной обруч. Я посмотрел на часы. Оставалось пять минут. Реми был точен, как смерть.

Я натянул форменный комбинезон. Саквояж с аппаратурой всегда стоял в шкафу возле двери. Вряд ли стоило их знакомить — Реми и Лолу. По крайней мере, в ближайшие недели…

Я прикрыл её сползшим на пол одеялом, плотнее задёрнул шторы, взял саквояж и вышел на лестницу. В лифте что-то громыхало и ёрзало, и лишь на улице я понял, что это ухало моё собственное сердце.

 

* * *

 

На Орсейской набережной, не на самой, а в филиале, трёхэтажном здании технических служб, моё бюро было расположено под самой крышей. Ветви старых платанов были у меня перед глазами с девяти утра и до пяти вечера, хотя иногда мне приходилось оставаться в бюро до утра. В те годы каждый раз, когда выступление президента, премьер-министра или министров не шли в эфир live, живьём, пресс-служба сбрасывала звуковые файлы нам по FTP[1]. Я открывал на экране одиннадцатую, самую мощную версию «Sound Magic», и занудный голос главы государства появлялся на экране в виде той самой кардиограммы, которую ему делал два раза в неделю личный тубиб[2] с лицом лютеранского пастора и короткой седой бородой. В начале каждой фразы президента сидела длинная пиявка; иногда раздутая до предела, иногда тощая. Каждый задыхающийся человек засоряет свою фонограмму такими кляксами. Вырезать их и сделать речь чистой и плавной не составляет никакого труда. На получасовую речь у меня уходило не более семи минут. Плюс — 28 минут на контрольное прослушивание.

Иногда президент, иногда министр обороны выдавали лишнюю согласную, срезать и её не представляло собой труда. Иногда, наоборот, не хватало фонемы. Из речей правительства я давно составил (настриг) фонотеку; найти, вырезать и перенести в речь о растущей силе нашего подводного флота какое-нибудь пропущенное «сю» было делом пустяковым. Оговорки мне разрешалось убирать целиком. Гораздо труднее было поджать, укоротить кошмарно растянутые слова, все эти «демократии-и-и-и-ически-и-и-и-ие» лишние «и», но и здесь я со временем добился определённой виртуозности.

Увы, после последних выборов, когда к власти пришла, наконец-то, команда молодых белозубых волков, в отделе начались сокращения. Никаких сердечных придыханий, никакой путаницы и каши со словами молодые себе не позволяли. Всё было чётко, чисто и ясно до предела.

Я был уверен, что меня оставят. В конце концов, я считался кем-то вроде Паганини звуковой чистки и при случае мог переиначить любую речь, придав ей любой смысл. Но Мари-Лор, пустившаяся во все тяжкие и заведшая целую футбольную команду любовников, отцу своему заявила, что изменяю ей — я, причём с матроснёй, конюхами и бульдогами, и Жан-Пьер, умевший звереть в одночасье, сократил меня под корень, забыв, что я должен платить алименты его дочери. Увы, Жан-Пьер был моим начальником. Не прямым, но зато могущественным секретарём самого министра.

Если бы я мог рассказать его дочери о приключениях и пристрастиях папочки! Конюхи и бульдоги показались бы детской забавой…

Полтора года я просидел на пособии, затем попробовал открыть собственную контору по охране помещений. Старый приятель, Франсуа Жё, стал моим партнёром. Дело развалилось за несколько месяцев. Новейшая видеоаппаратура стоила безумных денег, а старые камеры видеонадзора, купленные нами в расформированной военной части, выходили из строя каждые полчаса. Какое-то время я внештатничал, занимаясь голосовым анализом и расшифровкой прослушивания для Эмиля Вагнора, полуспившегося частного детектива, который и познакомил меня с капитаном Чун Шао.

Чун оставил мне свою визитку, сказал, что им в службе Сетевого Надзора часто бывают нужны спецы по звуку, и исчез. Дело было весной, в марте, в то время я всё ещё был занят войной с Мари-Лор, разводом, разделом имущества, продажей дачки в Бретани и позвонил Чун Шао лишь в ноябре. Он меня помнил, дёрнул к себе, в Сите, и через месяц я уже работал в Отделе криминальной полиции Сетевого Пиратства и Контроля Прог. Я был номером три в нашей бригаде из четырёх. Реми был номером два. Ибрагим Саул был четвёртым. Он отвечал за безопасность рейдов.

 

* * *

 

Чун Шао ждал нас на Рампоно, сидя в своей старой служебной «реношке»: седой бобрик, маленькие пытливые глаза, небольшая, но крепкая фигура бывшего мэтра айкидо. Бывшего, потому что Чун Шао неудачно приземлился на крышу мебельного фургона. Неудачно же — потому, что три года назад какой-то солидный дядя (Чун не любил вдаваться в детали), застуканный на скачивании фильмов в индустриальном объёме, вышвырнул его с балкона четвёртого этажа. При падении пятый поясничный позвонок капитана слегка раздавил межпозвоночный диск, и после операции Чун Шао носил корсет. Иногда боль так выматывала его, что он прямо через брюки, не глядя, загонял себе под коленку длинные золотистые иглы…

На этот раз квартира была на неопасном втором этаже, да и хозяина не было дома. Реми распатронил замок в две секунды, и мы оказались внутри уютной клетушки. По полу были разбросаны детские игрушки, пахло остывшим кофе и чем-то цветочным.

Комп был древним «Dell’ом», пароля на входе не было, я быстро проскочил по дискам, заполз в конфиг, вставил свой распознавательный ключ в USB и получил на экране полный список программ: семьдесят две активные, все пиратские копии. Скринштом я перетащил список в ключ, вытащил его и, не вынимая из саквояжа походный принтер, шлёпнул копию и вручил её Чун Шао. Тот поставил дату, штамп бюро и расписался. После чего кивнул мне. В тот же разъём я воткнул любимый электрошокер, поднял руку, — все, кроме Ибрагима, скучавшего на лестнице, отвернулись, — и нажал кнопку. Сноп искр. Запах горячего металла и гари. Экран сдох, свет в прихожей погас. Комп отдал концы.

Реми ощупал «Dell» — перегрева не было. Чун Шао оставил на обеденном столе ордер на кремацию, я застегнул саквояж, мы вышли на лестницу и захлопнули дверь.

На Шерш-Миди была почти такая же квартирка, но побольше: деревянные балки, теннисные ракетки на диване, огромный букет свежих роз на камине. Комп был новеньким девятым «пентюхом» и концы отдал так же быстро.

Оставалось бюро в Пятнадцатом, в одной из обветшалых башен бывшего Манхэттена-на-Сене. Дверь нам открыла пигалица лет девяти. Чун Шао спросил, дома ли родители. Из спальни вышел небритый дядя в грязном махровом халате, глаза его мигали. Бросив взгляд на удостоверение, он повернулся к письменному столу, на котором мягко урчал серебристый «Mac», отключил его, зевая, выдавил из плато жёсткий диск и протянул капитану.

— Молоток принести? — спросил он.

Команда наша переглянулась. Человек был в курсе протокола. Чун Шао вытащил пустой бланк, вписал фамилию и адрес знатока, поставил галочку внизу, и хозяин — то ли Рубек, то ли Румек — вывел свою загогулину. Я положил диск на пол, хозяин подстелил развернутый каталог «Трёх Швейцарцев», контакты электрошокера упёрлись в разъём, запахло озоном и барбекю…

Рабочий день был закончен.

 

* * *

 

Она лежала там, где я её и оставил, на пурпурно-чёрных простынях, и чуть слышно дышала. Я отнёс на кухню пакет с ужином, купленным у китайцев (рис и утка всё ещё были горячими), перелил вино из бутылки в графин, плеснул для начала скотча в тяжёлый гранёный стакан и плюхнул на стол трёхсотстраничную инструкцию по инсталляции модели HR серии Z.

К пяти утра я знал про мою Лолу всё. Мне также стало ясно, что на инсталляцию уйдёт несколько недель. Хорошо, если недель…

 

* * *

 

Ещё два месяца назад все мои мечты упирались в деньги. Но моя официальная и всё ещё законная неразведённая жёнушка неожиданно переместилась из нашей, когда-то общей, чудесной квартирки на Бюси — в небольшую нишу на Пер-Лашезе, где вся она, с её длинными ногами, чудесными плечами и немного ассиметричным лицом, теперь умещалась то ли в вазе, то ли в колбе китайского фарфора, в которую её ссыпали по просьбе папочки. Жан-Пьер как-то враз стал меньше ростом, растерял последние перья, при встречах называл меня «дорогушей» и, судя по всему, слегка задвинулся.

За несколько недель я продал дачу в Сен-Мало и парижскую квартиру. Денег теперь хватило бы на три Лолы, но мне нужна была одна.

 

Text © by Dmitri Savitski, 2008.

Editing © by Pavel Matveev, 2008.

 

 

[1] Сервис скоростной передачи звуковых файлов большого объёма.

[2] Врач (слэнг).

 

Читайте в "Этажах":

"Три сестры в вишневом саду дяди Вани", Дмитрий Савицкий

"Невозвращенец. Памяти Дмитрия Савицкого (1944 - 2019)". Павел Матвеев

 

Дмитрий Савицкий (1944 — 2019) — беллетрист, эссеист, поэт, радиожурналист, фотограф. Родился в Москве. Учился в Литературном институте им. М. Горького, был исключён с 4-го курса за написание повести о своём армейском опыте, признанной институтским начальством «антисоветской». Примкнул к московскому поэтическому андеграунду; стихи распространялись посредством самиздата. Подвергался обыскам и допросам в КГБ как потенциальный диссидент. В 1978 г., благодаря женитьбе на француженке русского происхождения, получил возможность выехать из СССР во Францию.

Работал как журналист для французских средств массовой информации (газета «Либерасьон», журналы «Пари-Матч» и «Монд де ля Мюзик» и др.). Первые книги Д. Савицкого — «Les Hommes Doubles» («Раздвоенные люди», 1979) и «Anti-guide de Moscou» («Антигид по Москве», 1980) — вышли сразу в переводе на французский язык. В дальнейшем выпустил по-французски ещё три книги: романы «Bons Baisers de Nulle Part» («Ниоткуда с любовью», 1983) и «Passé Décomposé, Futur Simple» («Разложившееся прошлое, упрощённое будущее», 2003) и сборник рассказов «Valse pour K.» («Вальс для К.», 1985). После того как в СССР была отменена цензура, получил возможность публиковаться на родине; в 1990–1998 гг. там вышли три его книги. В 1986–1988 гг. сотрудничал как парижский корреспондент с русскими службами Международного французского радио (RFI) и Британской радиовещательной корпорации (BBC). В 1989–2016 гг. сотрудничал с Русской службой американской радиостанции «Свобода» в качестве корреспондента и ведущего еженедельной программы джазовой музыки, в разные периоды выходившей под разными названиями («Сорок девять минут джаза», «Джаз на “Свободе”», «Время джаза»); также был автором и ведущим развлекательных программ «ПариСкоп» и «Карт-бланш».

Писатель Дмитрий Савицкий скончался 11 апреля 2019 года в клинике города Аржантёй, одного из ближних пригородов Парижа. Ему было 75 лет.

11.04.20195 102
  • 10
Комментарии

Ольга Смагаринская

Соломон Волков: «Пушкин — наше всё, но я бы не хотел быть его соседом»

Павел Матвеев

Смерть Блока

Ольга Смагаринская

Роман Каплан — душа «Русского Самовара»

Ирина Терра

Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»

Ирина Терра

Наум Коржавин: «Настоящая жизнь моя была в Москве»

Елена Кушнерова

Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже

Эмиль Сокольский

Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца

Михаил Вирозуб

Покаяние Пастернака. Черновик

Игорь Джерри Курас

Камертон

Елена Кушнерова

Борис Блох: «Я думал, что главное — хорошо играть»

Людмила Безрукова

Возвращение невозвращенца

Дмитрий Петров

Смена столиц

Елизавета Евстигнеева

Земное и небесное

Наталья Рапопорт

Катапульта

Анна Лужбина

Стыд

Галина Лившиц

Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder

Борис Фабрикант

Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»

Марианна Тайманова

Встреча с Кундерой

Сергей Беляков

Парижские мальчики

Наталья Рапопорт

Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи

Уже в продаже ЭТАЖИ 1 (33) март 2024




Коллектив авторов Самое важное — в нюансах
Галина Калинкина Текст найдёт писателя и задушит
Михаил Эпштейн Зияние, или Заклятие кистью
Николай Грозни Признак Будды
Юлия Медведева Роман с Индией
Александр Курапцев Кумаровские россказни
Ефим Бершин С чистого листа
Дмитрий В. Новиков Волканы
Марат Баскин Жили-были
Павел Матвеев Встреча двух разумов, или Искусство парадокса
Ефим Бершин Чистый ангел
Наталья Рапопорт Мария Васильевна Розанова-Синявская, короткие встречи
Алёна Рычкова-Закаблуковская Взошла глубинная вода
Анна Агнич Та самая женщина
Юрий Анненков (1889 – 1974) Воспоминания о Ленине
Елизавета Евстигнеева Яблочные кольца
Владимир Гуга Миноги с шампанским
Этажи Лауреаты премии журнала «Этажи» за 2023 год
Галина Калинкина Ольга Балла: «Критика — это служба понимания»
Михаил Эпштейн Лаборатория чувств. Рассказы о любви.
Наверх

Ваше сообщение успешно отправлено, мы ответим Вам в ближайшее время. Спасибо!

Обратная связь

Файл не выбран
Отправить

Регистрация прошла успешно, теперь Вы можете авторизоваться на сайте, используя свой Логин и Пароль.

Регистрация на сайте

Зарегистрироваться

Авторизация

Неверный e-mail или пароль

Авторизоваться