ГЛАВНАЯ

Евреев хоронят не в гробу, а в тряпице: пакуют, перевязывают крест-накрест как бандероль, и — отправляют по назначению. Еврейский труп не похож на человека. Его не реставрируют. Никакой косметики. Никаких иллюзий: в лоб не целуют, по имени не называют, ясно ведь: здесь одна скорлупа (клиппа). Кожура. Самого человека — давным-давно след простыл, где он теперь — неизвестно, да и не нашего ума это дело. Что до скорлупы: её не жаль и в землю. На похоронах ко мне подошёл старичок — маленький, сухонький, чуть сгорбленный. Улыбчивый. Сперва я принял эту улыбку на свой счёт, но скоро выяснилось, что это — просто гримаса, которая приросла к лицу, хорошо прижилась и стала...

Имена Четырёх земель   1 Живём мы с бабкой, а мама моя умерла, Отец уехал в Литву и пропал в Литве. Близ нашего дома овраг, и шуршит листва, И на огороде цикады...

Не знаю даже, почему, вспомнилась мне эта давняя-предавняя история – вся, целиком, сразу, со всеми подробностями. С узкой полоской пицундского пляжа с...

рыбырыбы фламинго   в московском зоозоопарке есть розовые рыбырыбы фламинго они плавают между посетителями хватают их за пятки что-то рассказывают размахивая плавниками но их никтоникто не понимает розовые рыбырыбы фламинго были привезены из Африки Николаем Гумилёвым в однатысяча девятьсоттринадцатом но потом война революция о них все забыли а они жили себе тихо в кунсткамере питались чем придется мышками революционными матросами особенно любили упитанных чекистов но те попадались редко недолюбливали кунсткамеру хотели вообще закрыть в большую войну голодали конечно сильно тогда их и вывезли вместе с уродцами в московский зоозоопарк в принципе они безобидные но гладить не рекомендуется мало ли что   вендетта   в такую жару раздеваются все даже рыбы до костной мозоли и яблоко сада бормотствует в душных ветвях и девушки с кровью застенчивой аэрозоли себя распыляют...

Раз поехал Башляй в Москву медом торговать. А заодно захватил с собой на рынок два мешка воблы отборной из ближайшего к городку озера. Поторговал Башляй, разжился деньгами и довольный собой отправился вечером по Никольской гулять. Матери в подарок намеревался присмотреть для спальни ковер. Индюком разудалым вышагивал, ощущая в кармане пачку рублей. Шел в потемках московских мимо новостроек хорохористых, магазинов напыщенных, витрин сверкающих, на которых ни пятнышка, ни пылинки, так на совесть их здешние дзевои отдраили. Долго ли, коротко ли он блуждал, бездорожники чинные наблюдая, на встречных барынек с аппетитом заглядываясь. Наконец, будто на его зов, объявился на углу Никольской улицы магазин ковров, весь сияющий расточительным светом. В магазине том ковры разных цветов рябили, коврики пестрели, расшитые подушки тут и там как ватрушки красовались. Раззадорился Башляй,...

*** У липы под вечер болит голова, слипаются клейкие веки, но в кроне, где жестче и гуще листва, смешные шумят пчеловеки.   Там, на зиму терпкие листья кроша,...