Сидящий на стуле

Один человек, которому сильно за

Однажды сидел на стуле, прикрыв глаза,

И сонно следил за тем, как цветные пятна

Сползаются, меркнут, меняют покрой и цвет.

И вдруг непонятно откуда пришёл ответ,

Откуда-то как бы извне, но довольно внятно.

Сидящий на стуле в сей миг моментально вник:

Примерил, внёс в календарь, врисовал в дневник,

Затем подобрал контекст, подвёл основанье,

И тут же сплетенье судеб, святынь, корней

Заметно ослабло, утратило смысл, верней

Ушло за кулисы, за скобки существованья.

Ну то есть он понял, что жизнь утомилась течь,

А вялый пунктир, о котором возникла речь

Пока непонятно с кем, обнаружил знаки:

Цветные потёки, случайные тормоза,

И ежели долго сидеть, притушив глаза,

То могут взойти вполне полезные злаки.

А дальше извлечь зерно и молоть, молоть,

Своей небольшой душе уплотняя плоть,

И вдруг ощутить, что былое куда-то сдуло,

А чтобы на месте злака взошла лоза,

Внезапно забыть, что тебе уже сильно за …

И всё за один присест, не сходя со стула.

***

Мгновение назад ты был ретив и ловок,

Но основной мотив ушёл в подзаголовок,

Остался сущий вздор, отхожие слова.

Едва ты с Князем тьмы не подписал контракта,

Как тут же началось: одышка, катаракта

И дребезга полна пустая голова.

Отсунешься назад: там дебри непролазны

Наткали — наплели убогие соблазны,

И память, что твой лещ, снуёт промеж ячей.

Морёный, словно дуб для мебельных поделок,

Необъяснимо зол, неразличимо мелок, —

И как бы сам не свой, и вроде бы ничей.

И вот, ссутулив торс, как сонная ворона,

Ты ждёшь на берегу парома ли, Харона,

И сладковатый смрад исходит от реки.

А тот, кто уверял, что жизнь всему научит,

Забившись сам в себя, сырые зенки пучит

И медленно молчит, рассудку вопреки.

***

Мне сильно за двадцать. Весьма затянувшийся блиц

Увяз в маете балаганов, скандалов, болезней.

И жизнь, и судьба одноразовей вышли, чем шприц,

И где-то острее, и, правду сказать, бесполезней.

А те, кто упорно, в шальные вопя рупора,

Вещали, мол, всё обойдётся, была бы сноровка,

Молчат, отвернувшись, и я понимаю — пора,

Смущает одно — перед близкими как-то неловко. 

***

Он жил, как все, и думал, как они,

А верил только в то, что не мешало.

Мерцали ночи. Копошились дни…

Но лоб ослаб, но темя обветшало.

Пегас отёк и выучился ржать,

Неведенье прикинулось блаженством,

И вечность перестала раздражать

Своим неотвратимым совершенством.

***

С годами жизнь становится привычкой,

Необратимой прихотью души.

И сколь её невзгодами ни пичкай,

Нуждой ни зли, любовью ни смеши,

Она не перестанет литься, длиться,

Мусолить фарт, жонглировать ключами,

И только в память впаянные лица

Как прежде будут пожимать плечами.        

Фортуна

Изъян судьбы, причуда вымысла,

Случайный дар календарю…

Однако на поверхность вынесла

И подключила к алтарю

Неощутимо осязательна,

Полна сомнительных невзгод,

И как-то полуобязательно

Полусулит полуисход.                            

Старый клоун

Всё, чем раньше потешал народ,

Стало таковым на самом деле:

Нос раздуло, выщербило рот,

Стал спотычлив и раздался в теле.

Сам себе нелеп до отвращенья,

Всё шукает в драных шапито,

У кого бы попросить прощенья,

Заодно и выяснить, за что.                         

***

Пращур мой перепончатокрылый

Оком злобен и клювом зубаст.

Я и сам был недавно гориллой,

Перед этим лишившийся ласт.

Как однажды заметил Конфуций,

Чем сложней, тем податливей плоть.

Дети минимум трёх эволюций,

Что ещё нам готовит Господь?      

***

И вроде на сердце почти как в саду —

Просторно и пахнет травою,

Но там, куда я уже скоро сойду,

Кому и о чём я провою?

Мой поезд ушёл. Мне за ним по пятам,

По шпалам, стуча чемоданом.

И где оно есть, это самое «там»?

И, если нигде, то куда нам?

А время упруго и ровно течёт,

Душа впечатления множит,

И повод затеять обратный отсчёт

Никак отыскаться не может.

Поэт и прочие

С рабочим сундуком наперевес

Художник едет в пригородный лес,

Фехтует кистью до изнеможенья,

Чтоб обозначить посреди холста

Восторг шмеля, волнение листа,

Пичуги неопознанной круженье.

А в это время друг его, поэт,

В утробу влив Клико или Моэт,

Да что уж там — обычную сивуху,

Крутой и неприступный, как скала,

Смахнув издержки жизни со стола,

Устраивает Музам групповуху.

Актёр с утра оттачивает роль,

А вечером — разбойник, шут, король,

Ломая руки, привывая страстно

Он будет подло лгать и зло шутить,

Чтоб публика сумела ощутить,

Что ежели сравнить, то жизнь прекрасна.

А в это время друг его, поэт,

Из шансонета делает сонет,

Из анекдота мастерит балладу,

Затем с невольной пеною у рта,

Он этим даму потчует, и та

Струит в ответ искомую руладу.

Вот пианист. Дела его просты:

Он должен репетировать персты —

Часами дребезжит клавиатура,

Поскольку меломану по душе

Его неповторимое туше,

Отменная его аппликатура.

А в это время друг его, поэт,

Встречает восхитительный рассвет:

В груди просторно, в мыслях поволока;

Он катарсис намедни испытал,

Поскольку до утра навзрыд читал

Себя, а также Бродского и Блока …

Художник в шоке: прохудился холст,

Пленэр потёк, натурщик слишком толст,

А краски между тем подорожали.

У пианиста сломана рука.

Актёр, изображая старика,

Смахнул парик, и все ужасно ржали.

А у поэта вечный бес в ребро.

И вечный бой. И вечное перо

Словесные выводит пируэты.

Он сам себе достаточен. И те,

Кто чтут его в душевной простоте,

Не прочь и сами тронуться. В поэты.

В этом году свой юбилей (80 лет) отметил петербургский поэт Вячеслав Абрамович Лейкин. Редакция литературно-художественного журнала «Этажи» сердечно поздравляет поэта с юбилеем и публикует подборку стихотворений В.А. Лейкина, а также воспоминания его учеников и друзей.

Вячеслав Лейкин. Родился в 1937 году в Ленинграде. С 1945-го года живет в Царском Селе (г. Пушкин). В молодости работал токарем на Кировском заводе, грузчиком в Ленинградском порту, 13 лет трудился в нефтяной геологии на севере Западной Сибири. С начала 1970-х В.А. руководил известным петербургским детским литературным объединением при газете «Ленинские искры». Среди воспитанников ЛИТО В.А. Лейкина такие прекрасные поэты как Нина Савушкина, Вадим Пугач, Дмитрий Коломенский, Тимофей Животовский.

Автор многочисленных поэтических публикаций и нескольких книг стихов. За последнее десятилетие у Лейкина вышли две большие книги стихов — "Одинокий близнец" (издательство "Любавич") и "Действующие лица" (издательство "Геликон-плюс") ,книга прозы под названием "Нет счастья в жизни" (также "Геликон-плюс") и долгожданное переиздание книги о не имеющем аналогов опыте работы Вячеслава Абрамовича с литературно одаренными детьми "Каждый четверг в четыреста сорок восьмой" (в издании "Геликона-плюс" книга получила название "Всегда по четвергам"). Кроме того, вышли две книги стихов и рассказов для детей: "Шумный сон" (издательство "Помогать легко" благотворительного фонда "АдВита") и "Привет от носорога" ("Детгиз"). 

С 1998 года состоит в Союзе Писателей СПб и в Союзе Российских Писателей. Автор сценариев нескольких фильмов, в частности, «Бакенбарды», «Имитатор», «Окно в Париж», Не думай про белых обезьян».