***

что делать этими ночами
сидеть с опавшими плечами
на мир летящий под откос
глядеть и удержать не чая
не возвышать своих печалей
усугубляя сколиоз
над рукодельем в захолустном
своём углу авось отпустит
как шарик схлопнется извне
луна в заиленном окне
и тьма не оставляя устья
слизнёт предместье за предместьем
в молчанье этом безыскусном
дышать нельзя и сердцу тесно
но всё ж безвестье не бесчестье

***

Уже под зиму вынуты ковры
И войлочные бродни-скороходы.
Когда вокруг смещаются миры
Ты беспристрастно слушаешь природу.
Но всё же, страстью тайной обуян,
Вот там на дальней занесённой грядке,
Сидит в рубашке маленький тюльпан.
Среди других воткнутых в беспорядке.
Махровые и скромные сорта,
Во власти ли Морфея ли Эола,
Не разомкнут сведённые уста
Подобно слову.
Молчанием испепелив себя,
То клинопись то тайнопись Эзопа,
Оно от февраля до февраля
Во тьме кромешной высекает тропы.
Из оболочек прорываясь ввысь,
Сквозь мрак души и буден окаянство,
Не смерть пропеть, не возвеличить жизнь.
Хотя б оконце продышать в пространство.

***

в уединении нет доблести
по слабости сиречь по совести
и вопреки законам рацио
в глубокой внутренней своей
ты пребываешь эмиграции
где по стенам даёт градацию
закат осенний брадобрей
учись искусству у художника
у прохиндея и безбожника
снимать с окна отживший лист
он сотворяет невозможное
он превосходный колорист
гляди туда где листья падали
и золота полно и падали
любая высвечена роль
и палачи и виноградари
в одной земле единым ладаном
весь мир остриженный под ноль

***

под небом из стали и цинка
согласная миропорядку
на фоне разбитого цирка
как гриб воплотилась палатка
наймитов берут по контракту
бликует фонтан у почтамта
и плесени трупные пятна
на прошлом твоём невозвратном
здесь голубь уже не знаменье
он только лишь призрак бесплотный
над общим висит безвременьем
беспочвенно и беспилотно

***

не помогают дома стены
нигде они не помога
на рыночке у манекена
синеет голая нога
он в неизменном камуфляже
от исчисления времён
висит средь копоти и сажи
людской любовью заклеймён
и ею же обескуражен
один из многих буратин
он целлулоидно отважен
и без ботин

***

Все осторожно приспособятся
И понесут благую весть
Тебе, живущей наособицу,
Что счастье есть.
Что в состоянии придушенном
Дышать легко.
И даже хлеб дают насущный
И молоко.
По праздникам не святотатствуя
Берут дары —
Кровавое парное мясо,
Для детворы —
Флажки и дудочки из глины,
Вертеп и посвист шутовской.
И надо всем закон старинный
И воровской.

***

Август скоро перестанет.
Отчужденье за окном.
Август — пир во время брани
В лепрозории чумном.
Неизбежная остуда,
Проникающая двери.
Убывающие люди,
Обнажающие звери.
Август пахнет матиолой,
Вызревшей травой горчащей.
Август извлекает слово
Из груди кровоточащей.

***

Ну, здравствуй, озерко болотное!
Недавно, выпрастано досуха,
Ты онемевшее, бесплотное,
Лежало мертвено и крохотно,
Пока река там за деревнею
Спала во льдах. Во испытание
Открылось ложе твоё древнее,
Как место спальное.
Снега сошли, но коркой настовой
Белели вросшие меж кочками
Куски нетленной пенопластовой
Бытийной чьей-то оболочки.
Сухих осок коленки голеньки
Клонились над его поверхностью.
Пивные банки алкоголики
В лицо бросали неизвестности.
О человеческие сущности,
Нам, обнажённо неприкрытые,
Явило дно вольноотпущенно
Грехи забытые.
Казалось лежище дремотное
Другим не будет никогда,
Но вот опять над нечистотами
Взошла глубинная вода.
И озеро лежит омытое,
Людского ничего не помня.
И к небу тянется молитвенно
Кубышек плотными ладонями.

***

ну что за сладкая истома
глядеть как трепетные лани
на подоконник эустомы
традиционные герани
сместив вступают
сердце клетка
захлопнется и ни гу-гу
не подъязычная таблетка
подхваченная на бегу
его врачует
мелкой крупки
весенний дождь имеет вид
пусть эта свежая зарубка
условно нынче не болит
не проронив себе ни стона
бери скорей
по объявленью эустомы
как одержимый увлечённо
по сту рублей
оттенков разных тонкокожих
росточков дцать
и так окажется возможным
дышать

***

вот так он и живёт
подставив солнцу спину
я льну к нему душой
душа чего-то ждёт
нет не люпин ещё
подобие люпина
украсит ли собой
мой скромный огород
из семечка с руки
а как не хватит время
ему произвести
соцветие но вот
я всё равно его
целую нежно в темя
в наметившийся зонт
полураскрытый рот
где бриллиант росы
а значит он причастен
и свету и теплу
песку и влаге глин
и властвует над всем
хотя совсем не властен
над будущим своим
над будущим моим

Алёна Рычкова-Закаблуковская родилась в 1973 году в селе Баклаши Иркутской области. Автор трёх книг стихов: «В богородский сад», «Птица сороказим», «Про свет». Член Союза российских писателей. Публиковалась в литературных журналах и альманахах: «Плавучий мост», «Байкал», «Юность», «Сибирские огни», «Новый Гильгамеш», «Литеrratура», «Формаслов», «Паровоз», «Глагол» и др. Лауреат и дипломант международных поэтических конкурсов: «Эмигрантская лира», Чемпионат и Кубок Балтии по русской поэзии, «Заблудившийся трамвай», лауреат премии журнала «Этажи».