В школе творческих профессий BAND прошел курс онлайн-лекций «Как писать прозу. Искусство историй». Организаторы школы прислали в редакцию 15 лучших рассказов учеников — один из этих рассказов, выбранный журналом «Этажи», перед вами.
Марфа Васильевна остановилась между рядов сидений, строго вглядываясь в серую пелену неба. Ученики сильно бы удивились, увидев своего завуча и преподавателя изящной словесности посреди пустого стадиона. Грузная, неторопливая Марфа Васильевна сочеталась со спортом, примерно, как боец сумо с классическим балетом.
Но сегодня у нее было важное дело, требующее большого пространства и поменьше людей вокруг. Марфа Васильевна сжала ручку зонта так, будто это был спасительный стоп-кран поезда, несущегося в пропасть. Никакая сила не заставила бы ее разжать пальцы. Только бы получилось!
Ветер, наконец, утих, зато дождь усилился.
Когда Марфа Васильевна впервые заявилась на новую должность, ее молоденькие и опытные сменщицы — одна загорелая и зеленоглазая, другая задумчивая и тонкая, как осенняя дымка — нерешительно хихикнули, переглядываясь. Даже совет двенадцати, казалось, растерялся. Все молчали, с сомнением поглядывая на крепко сбитую барышню, которая и в горящую избу, и коня на скаку… Только один из стариков сухо покашливал, выдавая ласковую усмешку, запутавшуюся в седых усах.
— А все же, давайте попробуем, — не выдержал младшенький, четвертый, всеобщий любимец и баловень, самая добрая душа во всем коллективе. — Мне кажется, хорошо выйдет!
Все разом зашевелились, словно скинув груз ответственности на юношеские плечи.
— Ежли выйдет, то и славно, — пробурчал кто-то. — А ежли не выйдет, так мальцу и ошибиться не зазорно…
Стук посоха о деревянный пол возвестил начало нового этапа в жизни Марфы Васильевны.
Она отмахнулась от воспоминаний, мотнув головой так, что любимая шляпка из соломы едва не слетела с головы. Тонким тряпичным балеткам полагалось давным-давно промокнуть, но капли опасливо огибали внушительную фигуру завуча, словно не рискуя связываться.
Марфа Васильевна подняла зонт повыше — спицы из специального сплава собирали силу, помогая ее концентрировать. Молодежь вся сплошь бегала с модными волшебными палочками, но Марфа Васильевна так и не привыкла к этим заморским новшествам. Один раз на уроке вместо указки едва не схватила...
Силы природы собирались в чашу стадиона, как вода в огромный бассейн. Если из одной трубы вливается, а в другую вот-вот начнет вытекать, сколько минут Марфа Васильевна сможет удерживать баланс?
Дождь не унимался, гневно барабанил сверху, мешая сосредоточиться. Осень уступала неохотно — шутка ли, ворочать погоду по всему региону. Зонт пришлось взять двумя руками, с волнением вглядываясь в невидимые обычному глазу потоки энергии. Силы стало столько, что Марфа Васильевна запросто могла взлететь вместе с зонтиком, как Мэри Поппинс. Она и летала пару раз — так, озорства ради, по-ребячески махая полными ногами, даже длинная «учительская» юбка вздувалась нарядным куполом.
«Баба на чайнике», — подумала Марфа Васильевна и захихикала. — «Баба Марфа, вперед!»
Смех будто помог — погода выровнялась, дождь заметно поредел.
Пора.
Баба Марфа плавно повела зонтом вокруг себя, словно отмахивалась от дождя, и тучи покорно расползлись, как сдутая пена с пива, истончились и пропали, уступая место осенней синеве неба.
От стадиона во все стороны брызнули теплые солнечные лучи, подсвечивая космы осенних деревьев всеми цветами меди. В воздухе уютно запахло подсыхающей после дождя опавшей листвой.
Марфа Васильевна глубоко вздохнула полной грудью и опустила зонт.
Бабье лето вступило в свои короткие права.
Елена Смит живет в Екатеринбурге, менеджер IT-проектов. Первая публикация. Рассказ написан в рамках онлайн-курса школы BAND «Как писать прозу. Искусство историй».
Роман Каплан — душа «Русского Самовара»
Смерть Блока
Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»
Мир Тонино Гуэрры — это любовь
Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца
Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже
Покаяние Пастернака. Черновик
Андрей Битов. Начало
Камертон
Вот жизнь моя. Фейсбучный роман. Избранное
Возвращение невозвращенца
Зинка из Фонарных бань
В сетях шпионажа
Смена столиц
Мама, я на войне, позвоню потом
Стыд
Катапульта
Земное и небесное
Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder
Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»