***
1
Солнце взошло и село.
Длящаяся насквозь —
Держит свой крен всецело
Наша земная ось.
Ниточка пешкодрала.
Встречные поезда…
Времечко выпадало
(Птенчиком из гнезда…)
2
Мимо бывшей пустыни —
Насаждённым гуртом —
В семиместной машине
Едем вдевятером…
И — наверно, доедем
(Впрочем, это — как знать…)
И — всё лучшее — детям
(Только где ж его взять…)
Сестра
Памяти Натальи Хаткиной
В поисках не воблы, так бабла
Годы шли сквозь ежедневный строй…
Поэтесса Хаткина была
Мне четвероюродной сестрой*…
С ней столкнулись мы лишь раз —
Лоб в лоб
(О родстве лет через пять узнал…)
А подборки наши — вместе чтоб —
Не печатал ни один журнал…
_________________________
*Даже, может, и пятиюродной…
***
1
Взятая за норму кабала.
С будничных небес летящий пепел…
Водка та — вьетнамскою была
(Ничего чудовищней ты не пил…)
Пляски простыней и одеял.
Мешанина из десятилетий…
Восемьдесят первый год стоял
(Нет, скорее, 83-й…)
2
Будничность родства.
Уличные ниши…
Говорит Москва
(Лучше б — чуть потише…)
Гимнов не отнять
(К ним — до кучи — ум бы…)
РУДН — опять —
Имени Лумумбы…
3
Блочным годам вослед
День одиночный прожит.
Жизнь отлетевших лет
Чем-то (с лихвой) тревожит.
Что ты (опять) забыл
Здесь (под всегдашним небом)?
…Павлик Морозов был
(Но пионером не был…)
4
Тумбочка. Два шкафчика.
Заоконный свет…
Правило буравчика
(Физика, привет!..)
Бывшая подписчица
Умерла давно…
Шамбала всё ищется
(Как ногами — дно…)
***
1
Отрезок земного покроя.
Растянутый временем сон…
Нормальное утро героя
(Всего лишь лирический он…)
Не то чтобы тихо звереешь,
Но держишь оскал про запас…
И — пальму в окне лицезреешь
(Похожую на ананас…)
2
Ты разойдёшься на цитаты
(Которых будет через край…)
Теперь от этого — куда ты
(Что ж, потихоньку привыкай…)
Нормальный ход земного кроя
(Спокойно! Без надрыва жил…)
И — как бы ореол героя
(Который честно заслужил…)
***
1
Без выделенных линий
Жизнь каждого пласта.
Не вылеплены в глине
Окрестные места.
Небесный дым курится.
Роятся куры-гриль…
А запах — что корица.
А запах — что ваниль…
2
Полновесная местная оптика
В окоём…
До последнего с краю ломтика
На приём…
Ароматами выжженных трав дыми,
Жизнь куря…
Всеми правдами и неправдами.
Зря. Не зря…
Максимы
1
Подлёдный лов
Обычных слов.
Земной фантом.
Сейчас. Потом…
2
Для царя
Для Ирода
На свободе —
Впрок —
Могила вырыта.
В небосводе…
3
Вершители атак —
В своём всегдашнем стиле —
Жизнь прожигали так,
Что небо закоптили…
4
У здешней жизни —
Своя изнанка:
Не куртизанка,
Так партизанка…
5
Всякий курьёз —
Гордость паяца.
Это всерьёз:
Можно смеяться…
6
Полухромой?
И — меркнет свет внутри?
Знать, путь прямой —
Тебе в поводыри!..
7
…А жизнь
Замечательна
Тем ещё,
Что сила
Берётся
Из немощи!..
8
Всегдашняя.
Толкова,
Бестолкова —
Плюс-минус жизнь.
И — ничего другого…
9
Растекается генная твердь
(Пролонгируя свет…)
Уважения требует смерть.
Не презрения, нет…
10
Всегдашней короткой строкой
Немного про вечный покой:
И — Тихонов умер во сне,
И — Глухов ушёл в тишине…
11
…А это, будущий сосед
По человеческой планете,
«Музей-квартира дней и лет»
(С бачком текущим. В туалете…)
Сергей Белорусец родился в 1959 году в Москве. Окончил ГЦОЛИФК (ныне — РГУФКСМиТ). Печатался в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Арион» и др. Автор нескольких сборников стихотворений, прозы, книги мемуаров и более полутора десятков книг для детей. Лауреат национального конкурса «Книга года» (2011), премии имени Корнея Чуковского (2013), Всероссийской премии имени Самуила Маршака (2011), премии «Венец» Союза писателей Москвы (2008), премии журнала Союза писателей Москвы «Кольцо А» (2000), премии за лучшую книгу года в номинации «Худлит» по версии «НГ-ЕL» (2022).
Роман Каплан — душа «Русского Самовара»
Смерть Блока
Александр Кушнер: «Я всю жизнь хотел быть как все»
Мир Тонино Гуэрры — это любовь
Поющий свет. Памяти Зинаиды Миркиной и Григория Померанца
Этери Анджапаридзе: «Я ещё не могла выговорить фамилию Нейгауз, но уже
Покаяние Пастернака. Черновик
Андрей Битов. Начало
Камертон
Вот жизнь моя. Фейсбучный роман. Избранное
Возвращение невозвращенца
Зинка из Фонарных бань
В сетях шпионажа
Смена столиц
Мама, я на войне, позвоню потом
Стыд
Катапульта
Земное и небесное
Первое немецкое слово, которое я запомнила, было Kinder
Ефим Гофман: «Синявский был похож на инопланетянина»