* * *

дворовые дети швыряли в небо 
виниловую пластинку 
она взлетала, сверкая — чёрное солнце
и падала на землю.
дети визжали: не бьётся! не бьётся!
а тот, рыжий, поднял её,
бросил в мусорный бак, и 
все убежали ужинать, 

в полночь из мусорного бака
заплакала музыка.
завыли скопом собаки —
огромные беспризорные псы — рыжие, чёрные.
выли  не страшно, торжественно даже, 
задрав головы к небу,
будто увидели собачьи земли
обетованные. 
вой их, музыка липли к нёбу, 
таяли горько, остро,
как нежный жир бутербродного сервелата.

раз уж сон отменяется,
можно
смотреть в окно, слушать: 
громче их воя и музыки, бьются о землю
стеклянные в золоте листья.
…
полубог подвальный, знающий по имени
каждого дворового пса и ребёнка,  
идёт с фонариком к мусорным бакам 
спасать Листа,
бормоча: «божеизкакогосораизкакогосорасора» 

Квартира № 1

Чуть что — ломятся в первую квартиру,
Как будто в доме нет других квартир:
За солью,
С телеграммой,
От погони.
Вопят: «Пожар! Спасите! Открывайте!»
Лиловый избивая дерматин.

Глухонемой хозяин открывает:
Бутылку Каберне,
Оливки,
Книгу.
Садится в кресло.

Мир, вообще — беззвучен.
Причём, для всех.
На крайний случай — 
он из междометий. 
Всё остальное — мимика и взгляд. 

Попробуй угадать их
Через 
Глухонемой лиловый дерматин.

Квартира №2 

Преставилась утром дражайшая Софья Павловна Гец
как жила по скромному, так и заявилась к Всевышнему:
в сорочке до пят, на тыковке кружевной чепец,
«все по уходу за канарейками» под мышкой книжка.

Ушла дражайшая...не прихватила ни кенара, ни ключей.
Вспомнят о Софье Павловне дней эдак через двенадцать,
когда забьёт в подъезде запахи лука и кислых щей 
монументальный запах распада белковой массы.

Дверь взломают при понятых, включат в прихожке свет,
в спальню прорвутся по тряпью и рванью с боями.
Врач с милиционером не поделят крошечный туалет,
Врач будет блевать на кухне в горшок с геранью.

Вся эта дурно пахнущая неприятность не коснется уже
Софьи Павловны Гец как таковой. Она предстала перед Всевышним.  
Он бы поплакал и помолился о канареечьей этой душе.
Да, некому, боже, некому... 
разве что на ночь себе лично.

Квартира №3

На чуткий сон часовщика 
Кукушки замолкают.
Вещает 
Болотный «изумруд» 
ТВ-каналов рябь.
Туман, за окнами, туман —
Божественная хлябь. 

Вставайте, часовщик,
Смотрите — 
падает в залив
Полночная звезда,
И так светло, как в Питере к исходу мая…

Хоть, в Питере я не бываю.

Вернее, не бывала никогда. 

Квартира №4

весна еще не приторна. притворно
спокоен кот — мурлычет отрешённо 
на подоконнике и ухом не ведёт.
но сердце ёкает. на расстоянье 
он чувствует хозяина метанья —
буквально — мудовы —
кастрировать аль нет. 

есть у людей бессмысленное свойство:
от одиночества, любви и беспокойства
очеловечивать 
совсем нечеловеческий объект.

хозяин  гладит тёплого кота:
— ну… что мурлычешь… посоветуй… сволота.

так что же победит? людская тварность?
расчёт? момент? мужская солидарность?

кот истово вылизывает лапы,
идет в прихожую…
пометить зонт, пальто и тапок.

всё. решено.

попятился с карниза
кошачий ангел —
евнух серебристый.

снулой рыбой 
в окне повисла чахлая сосна…

весна не присна и не приторна —
пресна. 

Квартира №5

бабка глядит о Сирии 
кадры документальные,
плачут глазёнки синие
каплинами печальными.

рыхлая, толстокожая
с кухни невестка вякает:
придурь какая, божемой,
лучше б о нас поплакала!

долго ль в хрущобе маяться,
скопом тереться спинами? 
муж — лежебока, пьяница,
в армию скоро сыну, и  

вечно кредиты-выплаты —
нище живется, крохами…    
тучей из кухни выплыла, 
к бабке присела, охая.  

смотрят сюжет о Сирии,
будто заняться нечем им.
плачут глаза их синие…
человечьи ведь.  

Квартира №6

есть беспечность такая — пирог начинять
бледным яблоком, творогом, сыром

и с улыбкой, медлительно таймер включать —
детонатор уютного мира

есть беспечность такая — кровать раскачать, 
и смеяться в подушку, чуть слышно,
слыша — по батарее соседи стучат —
мол, потише любитесь! 
потише!  
 
и в обнимку, разнежено в завтра уплыть
по фарватерам тесной квартиры. 

есть беспечность такая — счастливыми быть.
в эпицентре несчастного мира.

Квартира № 7

Опять не давали уснуть до полн'очи: 
За стенкой, кого-то кляня,  
Всё женщина плачет — и громче, и громче,
Безвинно терзая меня: 

Как будто одна на большом волноломе,
И, неуязвима волной,
Сижу и смотрю, как в штормующем море
Беснуются чайки, и девочка тонет —
Ребенок беспомощный мой. 

У чёрта? У страха? У нищего мира
Бессилия выпрошен дар?
Молчала, смотрела… а мебель в квартире
Сметала, крушила вода. 

Змеисто сползала по треснувшим стёклам 
На пол, парусину гардин.

Но стихло вдруг — девочка, всхлипнув, замолкла,
Спасённая кем-то другим.  

Квартира № 8

так давай я тебе принесу
кракатау клокочущий кофе в постель
не дыша 
на весу 
поздней утренней канатоходкой

[за окном — город будет опять волноваться
бестолково толкаться у стен
и ребенок закутанный шарфом
просипит — посмотрите идёт!

под испуганный шепот студенток филфака 
под взвизг тормозов
ничего не случилось. 
скулит на обочине пес-поводырь. 
дама в черных очках 
пса лупцует зонтом]

«не прислоняться к стеклу»

так о главном сейчас —

а давай поменяем часы?
в электронных ни жизни 
ни-ни
снова купим с кукушкой
в них лес левитановский
дом
электричка
и до позднего вечера стекла звенят.

* * *

когда ломился стол от яств майонезных

есть не хотелось

хотелось смотреть

триллер о пьяном мужчине

которого по ошибке отправили в другой город

навстречу своему счастью

это старый фильм о нас

однажды мы очнулись в чужих квартирах

спотыкались

о чужую мебель

о чужие фикусы на полу

спотыкались взглядом

о чужие фото на стенах

шептали болезненно

о о о

но жить как-то надо

переставляем мебель как надо

убираем майонезные яства в холодильник

надеваем чужие халаты

живём долго эпизодически счастливо

с чужого плеча

вечерами выходим на балкон

всматриваемся

в единственный знакомый фрагмент неба

где звезды складываются обнадеживающе

продолжениеследуетпродолжениеследует

Чернышова Светлана, медик, психолог. Живет и работает в г.Севастополе. Публикации в ЖЗ, коллективных сборниках и альманахах.