***

кошка мгновенно выворачивается наизнанку,

дышит теплом, покачиваясь, идет

смотрю, как вздуваются-опадают легкие,

пульсируют вены, перекатывается живот

урчит, выгибается, заглядывает в глаза

что, мол, боишься смерти, страшно тебе умирать

я говорю: кисонька-киса, боюсь так, что не рассказать

ноги мои в облаках, в голове сияет дыра

тело покрыли лишайник и серый древесный мох

я - теплый валун, в потоке каменной вечно текущей реки

курумник движется медленно, словно стоит на месте

кошка беззвучно смеется, шевелятся мышцы, отсвечивают клыки

вижу как по сосудам к сердцу толчками движется кровь

ты никакой не валун, и курумников тоже нет

ноги твои исчезли, дыхание скомкалось, стерлось лицо

ты просто камушек на морском берегу, в птичьем зобу растаявший самоцвет

но и этого этого скоро не станет –

растворит без остатка, смоет тебя без следа

пустой тихий берег - со всех сторон,

нежно галькой шуршит схлынувшая вода

Больница

открываешь глаза - на тебя надвигается потолок

захлебывается и хрипит над ухом тяжелый больной

дует из щели в окне - там минус, метель и ночь
и непонятно мертвый ты или еще живой

тело похоже на старый ветвистый ствол
руки и ноги уже прорастают в стены и сквозь кровать
кожа стала корой и вместо лица - кора
не открыть глаза, не выдохнуть, не закричать

тяжело дышать от душного кошмарного сна

двигаешься с трудом, наощупь, к выходу из этой кротовьей норы
туманные силуэты людей проходят сквозь тонкие стены

с громким уханьем в параллельные проваливаются миры

бессильное тело как засушенные между страниц цветы
сухое и хрупкое - уже рассыпается на куски
страх пожирает, хлюпает грязный растаявший снег

и некуда спрятаться от этой последней в мире тоски

это как инициация у далеких диких племен

кормят мертвой едой, ведут сквозь сплетение мертвых путей

отмывают запах живых, прячут в мертвом осеннем лесу

в мертвом доме из тысячи мертвых костей

а потом шатаясь с трудом выходишь наружу
перед глазами светло от сполохов грозовых

тяжело навалились пространство и шум, свет и щебет

с хохотом ты вылупляешься в мир живых

Собирательница костей

в воздухе городском

легче дыханья нет

из золотых костей

птичий сложи скелет

и выдыхай в июнь
птичьего сердца стук

мох тополиный пух
завтра лететь на юг

стеклышко и песок
фантики и цветы
птица в твоих руках
значит назавтра ты

станешь сухой землей
косточкой в кулаке
воздухом и травой
станешь сама собой

Альцгеймер

бабушка улетает

в страну оловянного снегопада

пряничных каруселей

сахарной ваты

бабушке больше не страшно
в карманах леденцы и ракушки
стоит на пороге
подземной избушки

на голове косынка
становой рюкзак за плечами
светит меня насквозь
глазами лучами

почти на том берегу

мертвая тополиная почка

высохшая стрекоза

хрустальная оболочка

***

степные боги вышли нам навстречу
прядать ушами и звенеть рогами

дуть в страшные узорчатые флейты,

в обглоданные костяные флейты

изогнутые человечьи пальцы

меня качают в сморщенных ладонях
ступают изумрудными ногами

и воют на тяжелую луну

дыши и падай в ледяное небо
в алмазное светлеющее небо
огромное зияющее небо

оно нас растворяет без остатка
и изумленно смотрит сверху вниз

Нина Александрова родилась в 1989 году в Челябинске, живет в Екатеринбурге. Училась на филологическом факультете. Ведет литературную студию. Публиковалась в толстых литературных журналах: «Урал», «Нева», «Новая Юность», «Слово/Word», «Homo Legens», «Топос» и других. В антологиях, альманахах и коллективных сборниках.
Лауреат Бажовской премии (2015), лауреат конкурса международного Волошинского фестиваля (2015), лауреат премии Бродского (2014),  лонг-листер премии «Русского Гулливера» (2014). Стипендиат Министерства Культуры Свердловской области.
Автор книги стихов "Небесное погребение" (2014).

Иллюстрация - Таня Кноссен-Полищук