***

по вечерам

над частоколом

безмолвный млеет

светлячок

а старичок,

согрет уколом

на полку зубы

и молчок

горит экран

тоской недетской

вечерний выпуск

гол и крут

корреспондент

с корреспонденткой

всё врут и врут

и врут и врут

деревня тихо

вымирает

один медпункт

на сто кэмэ

и телевиденье

не знает

ни о тебе

ни обо мне

но всё же

всё ж над частоколом

упрямый реет

светлячок

то ль он горит
немым укором
толь это Вечности

зрачок.

***

Из чёрных окон опустевших дач
на нас глядит глухая неизвестность.
Здесь слышен далеко собачий плач,
и в незнакомце чудится палач,
террори-зи-рующий эту местность.

Здесь гулко отзываются шаги,
впрессовывая правду одиночеств,
обутую в чужие сапоги,
размашистым движением ноги
в суровый быт преданий и пророчеств.

Здесь музыка… – и музыка глуха
к природе человеческого уха.
Труба, как плагиатор петуха,
храпит в свои скрипучие меха,
а замолчит – почин поддержит муха.

Здесь многое не то, не там, не так,
и хочется взорвать и переставить,
а результат – всё тот же кавардак
из рыхлых спин и страховых бумаг,
и невозможно ничего исправить.
 
Из грязи заскорузлою рукой
рождённый ползать призван здесь на царство.
Мудрец вооружается киркой
и долбит ствол родного государства,
и детский смех сменяет вдовий вой –
кому за здравие, кому за упокой.

Словесники здесь тонут в словесах,
а путаник, запутавшись, обрящет
иную правду – но на небесах,
остановив движенье на часах
и бросив тело в долгий ящик.

***

ты пишешь мне что майские клещи

опаснее июньских скорпионов

что мир опять попал как кур во щи

в густой котёл донских центурионов

в балете песен больше не поют

зато рисуют маслом в туалете

во вторчермете в полдник выдают

вакантные места в кордебалете

ты пишешь мне что долгая весна

обрыдла этой долгой долготою

что цепенеет сердце с бодуна

как заяц над последней запятою

я не отвечу даже не спрошу

что толку в этих будничных обидах

довольно что невольно я дышу

вдох-выдох

и ещё вдох-выдох.

***

бывало так толкнут
что нужен парашют
конечно беспредел
но сам бы не взлетел

***

мои демократы идут на парад

мои патриоты бегут в сталинград

мои сценаристы играют в кино

а я старый дурень и мне всё равно

идут демократы  хэлло дураку

идут патриоты  в дупло дураку

идут сценаристы с ведром коньяку

идите вы на фиг  вы сами куку

я тоже бывало ходил на парад

ругал аппарат и смотрел в сталинград

и оскара славил и нобеля чтил

и стрёмно фигачил и славно кутил

а нынче неспешно беседы веду

в волшебном бреду как в вишнёвом саду

хотите идите горите в аду

имейте в виду всё равно не пойду

***

нас не мочат не глушат

не ведут на расстрел

нас наверно засушат

как траву чистотел

и воспитанный в лести

равнодушный к стихам

сложит новую песню

торжествующий хам

в ней ни крика, ни звука

ни глотка тишины

лишь морока и мука

вдрызг оглохшей страны.

***

Три с половиной человека

Придут меня похоронить.

И будет Вечная Аптека

Лекарства старые хранить:

От смерти – горькая пилюля,

От жизни – сладкий порошок,

И от любви шальная пуля,

вгрызающаяся в висок...

***

Соблазны тают белоснежками,

Зудят созвездья комарья,

И подрастают сыроежками

Мои продрогшие друзья.

Глотнув холодного и синего

Пространства, догоняя мысль,

И я расту, как подосиновик –

Хоть вкривь да вкось, но всё же ввысь.

В усталый день откуда брошены

Навстречу зыбкой синеве? –

Хорошие, мы все хорошие,

Проросшие и непроросшие,

Запутавшиеся в траве.

Нас время, как грибник, уверенно

Срезает в самую жару,

Оставив лишь стихотворения,

Чернеющие на ветру.

Дмитрий КУРИЛОВ родился в 1966 г. в Костроме. Окончил Литературный институт (сем. Е. Винокурова, И. Волгина, Г. Седых), там же защитил кандидатскую диссертацию «Авторская песня как жанр русской поэзии советской эпохи». Окончил Высшие курсы сценаристов и режиссёров при Госкино. Поэт, прозаик, кинодраматург, бард. Член СП Москвы.